Адвайта Лайя Йога Занятия по Йоге


 


ИДУЩЕМУ ПО ПУТИ СЕМЬ ВЕРСТ НЕ КРЮК


Лев Толстой очень любил китайских мудрецов.
Бывало, придет с покоса, наденет домашние туфли,
расстелит циновку и давай читать Лао-цзы.

Правда, хоть и был матерым человечищем, все же китайским языком не владел. Поэтому попросил перевести на русский язык произведение древнего философа Лао-тзе "Тао Те кинг" японского ученого Д. Конисси, а сам принял участие в этом издании в качестве редактора.

Это произошло в 1894 году. Однако, Лев Николаевич творчески перерабатывал даосские премудрости уже задолго до того. В результате появились образы совершенномудрого Кутузова и Платона Каратаева. "Привязанностей, дружбы, любви ... Каратаев не имел никаких; но он любил и любовно жил со всем, с чем сводила его жизнь... Каждое слово его и каждое действие было проявлением неизвестной ему деятельности, которая была его жизнь. Она имела смысл только как частица целого, которое он постоянно чувствовал. Его слова и действия выливались из него так же равномерно, необходимо и непосредственно, как запах отделяется от цветка. Он не мог понять ни цены, ни значения отдельно взятого действия или слова." ("Л.Н. Толстой, "Война и мир", т. IV, гл. XIII) За этими характеристиками проступает двадцатый чжан "Дао де цзина": "О! Как я прост! Во мне нет ничего определенного, как в младенце, еще не достигшем детства. Я как будто несусь, но не знаю, когда и где остановлюсь. ...Я прост как душа глупого человека. ...Многие люди делают то, к чему способны, но я один глуп и мужиковат. Я один отличаюсь тем, что люблю питаться у матери" (перевод Д. Конисси).

Так что, можно сказать, с "Войны и мира" началась популяризация идей даосизма в России, был, как говорится, сделан первый шаг на пути в тысячу ли.

Советская власть, как известно, не поощряла самодеятельности, особенно, если речь шла о философии. Следующим переводчиком "Дао де цзина" в 1950 году стал сотрудник Института философии, историк-марксист и китаец по происхождению Ян Хин-шун.

Ян Хин-шуна и можно было упрекать за слишком материалистический подход к тексту. Где-то он был слишком буквален, где-то старался передать основной смысл, перенося труднопереводимые выражения в комментарий. Но, господа, какое было время! Таким образом, "Дао де цзин" предстал достаточно сухим натурфилософским и политическим трактатом, безобидным с точки зрения соответствующих инстанций, и не раз переиздавался, в том числе и в сборнике "Древнекитайская философия" (М, 1972).

Однако, между строк этого текста осталось немало той самой пустоты, от которой зависит использование сосудов и колес (см. XI чжан). Книжку году в восьмидесятом прочел Б. Гребенщиков и занялся продвижением идей Лао и Чжуана в среде советского молодежного андеграунда.

В эту эпоху "Весен" и "Электроник" ищущие прозрения внимали хрипящим динамикам: "...С мешком кефира до Великой стены, / идешь за ним, но ты не видишь спины, / встретишь его, не знаешь лица, / забыв начало, лишишься конца..." (XIV чжан).

Правда, Борис Борисович черпал вдохновение больше из другого источника - перевода отдельных глав "Чжуан-цзы", выполненного Станиславом Кучерой и опубликованного в том же двухтомнике. Вслед за БГ тысячи неофитов желали в едином порыве опереться о платан, или гневно обличали неверных: "...но ты флейтист, но это не флейта Неба, это даже не флейта Земли!"

Общие установки на то, что мудрец, как вода, должен жить внизу, воплотились в идеологии поколения дворников и сторожей. Народ почуял, что наши российские дороги - не только наша сила, но и наше Дао. А кто у нас герой Пути? Да Чичиков, мордашка этакой!

Когда марксистский жизнеутверждающий ЯН достиг своего Великого Предела и претворился в депрессивный демократический ИНЬ, россияне стали испытывать как никогда острую потребность в мистическом откровении. Арканы Таро, Кришна харе, Рама харе, ОМ, ом-хо-хом, то-сс, ну и Дао и Дэ, само собой. Ясное дело, ни Толстой с Конисси, ни Ян Хин-шун эту жажду утолить уже не могли.

Поскольку "верхи" в то время уже были заняты другими делами и не позаботились вовремя подыскать нового переводчика, инициатива буквально пошла снизу. Так, например, один мой знакомый, владевший китайским языком в объеме 15 - 20 иероглифов, решил сделать свой перевод "Дао де цзина". Но он так и забуксовал в начале своего Пути, пытаясь дать самое точное определение понятию Дао, памятуя о том "что Дао, которое может быть выражено словами, не есть постоянное Дао" (I чжан, перевод Ян Хин-шуна).

И все же пустота помаленьку начала заполняться - возникло штук пять новых переводов, не оставивших по себе заметного следа, так что о них - aut bene, aut nihil. В 1992 году в сборнике "Антология даосской философии" появился перевод Б.Б. Виногродского. Последний не удержался, чтобы не назвать вещи какими-нибудь именами, и "Дао де цзин" превратился в "Трактат о Пути и Потенции". Книжные лоточники успешно сбывали эту книжку (а в ней были еще и "Канон Чистой девы" и "Секреты искусства брачных покоев"), выдавая за "клубничку".

Адекватность восприятия понятий чужого языка, символов чужой картины мира, - это, несомненно, большая проблема. Как говорил Людвиг Виттгенштейн, "можно заменить "зеленый" абракадаброй, во всем остальном оставив язык неизменным. И обнаружить его значения, определив способы, при помощи которых оно употребляется. И часто можно угадать значение незнакомого слова, стоящего в высказывании, где значение остальных слов известно. Структура символизма должна быть такой, чтобы символы в ней не могли быть заменены один на другой без изменения геометрии символизма". Китайские понятия Дао (путь, дорога, истинный Путь, истина, совершенство, высший принцип; говорить, выражать) и Дэ (благостная сила, благодеяние, добродетельная сила, высокая нравственность, истина, высший идеал, начало, возникновение) - многозначны, и выбор одного, тем более не самого основного значения, геометрию сильно изменяет. Что поделать, если в русском языке нет их прямых эквивалентов; смирились же мы, в конце концов, с употреблением китайского слова "тайфун" и японского"цунами", хотя ни того, ни другого в нашей средней полосе не бывает.

Виногродский не ограничился новой трактовкой термина Дэ, но и вообще изрядно отредактировал текст, и внес в изучение китайской философии свежую струю. Так, например, оказалось, что одно из ее ключевых понятий - ЖЭНЬ (гуманность, человеколюбие), по мнению переводчика, обозначает "контакт": "Небо-Земля не вступают в контакт. Из мириад сущностей они делают соломенную собаку." (V чжан, Антология, даосской философии, с. 25). Исследователь, конечно, имеет право на нетрадиционную трактовку, но в таких случаях принято все же упоминать, что под тем или иным термином обычно понимается, а не надеяться, что читатель оригинала не видел, и все и так проглотит.

Впрочем, стоит ли препираться о таких мелочах, как соответствие Букве. Соответствие Духу, хотя и, скорее не древнего, а средневекового даосизма, все же имело место, хотя и над ним довлело авторское начало переводчика. Ведь, судя по всему, Виногродский не просто переводил, а стремился воссоздать (или создать в соавторстве с Лао-цзы) СИМВОЛ ВЕРЫ. В его редакции текст стал достаточно темным и непонятным, чтобы читатель мог воскликнуть "О! Сокровенное!!!" и пойти воскурять благовония.

Но, как это заведено у даосов, противоположности исправно сменяют друг друга. В 1994 году издательство "Друза" выпустило книгу "Лао-цзы. Книга пути и благодати. Дао дэ цзин". В нее вошел очень хороший поэтический перевод первой части трактата (Дао цзин, или Книга Пути) с комментарием, выполненные И.С. Лисевичем, а также воспроизведен упомянутый выше перевод Д. Конисси. В версии Лисевича выявились многие вещи, которые по каким-то соображениям решил обойти или дать в вольном пересказе Ян Хин-шун. Сравним уже упомянутый выше пятый чжан: "Небо и Земля не обладают человеколюбием и предоставляют всем существам возможность жить собственной жизнью" (Ян Хин-шун); "Небо и Земля не милосердны. Им вся тьма существ - Что пёсий идол из соломы." (Лисевич). В тексте оригинала речь шла о чучеле собаки из травы, которое использовалось в обрядах, а после употребления сжигалось.

Особенно хорош был комментарий, в котором сопоставлялись трактовки многих понятий и представлений, данные разными средневековыми даосами, современными китайскими и зарубежными исследователями, а также рассматривался - самый древний сохранившийся вариант "Дао дэ цзина", найденный во время раскопок ханьской могилы в Мавандуе. Тираж в 2000 экземпляров разлетелся очень быстро.

За тем на время наступило затишье, до тех пор пока очередным "Дао дэ цзином" в 1995 году не разразилось издательство "Вагриус". Книга была сделана с претензией на эстетство. "Авторский поэтический перевод с английского О. Борушко" сочетался с каллиграфическим китайским текстом и черно-белыми любительскими фотографиями, которые, видимо, должны были настраивать читателя на раздумья. Книга была бы недурна, если бы в ней можно было оставить только иероглифы и картинки. Отклонения от смысла оригинала в отдельных местах достигали 180 градусов, но доверчивые читатели раскупили книжку за несколько месяцев.

И вот родился новый перл. Московское издательство "КСП" совместно с издательством "Серебряные нити" выпустило в 1998 году книжку "Дао дэ цзин. Учение о Пути и Благой Силе" / Составление, поэтическое переложение и комментарии С.Н. Батонова.

Это "переложение", как и предыдущее, также было сделано с английского. Почему за основу был взят далеко не самый лучший перевод R.B. Blakney 1955 года, а не, скажем, более авторитетные тексты J. Legge, D. Lau, или более современные - S. Rosenthal, Ch. Muller, Ch. Hansen? Похоже, что в данном случае можно было вообще не пользоваться никаким подстрочником, ни тем более оригиналом, а просто написать: "С. Батонов. Дао дэ цзин".

"Много есть путей, но Великий Путь не найти на карте", - так переводит первую фразу трактата С. Батонов. Ну, раз так, то, конечно, почему бы этому пути не пролегать в России, а не в Китае? Вот и Лао-цзы с помощью своего нового толмача заговорил с интонациями то ли Ярославны, то ли Ансамбля песни и пляски Локтева:

"Ты берись за работу тяжкую, / Да берись, пока она легонька, / Ты верши-то дела великие, / Да берись за них, пока махоньки. / Много на свете горюшка... / Пока лихом не стало, уйми его, / Много на свете забот.../ Ты пекись о них, Пока кручинушкой не обернулися. / Безыскусен, великого не свершая, / Обретает величие сердца Премудрый." (LXIII чжан). Таких пассажей нет даже в переводе Блэкни, при всех его прочих недостатках (ознакомиться с данным текстом можно в Интернете по адресу: http://magna.com.au/~prfbrown/taotrans.html).

В другом месте Лао-цзы начинает вещать в манере Д.Р.Р. Толкиена : "Идеальная страна невелика, / Небольшой народец в ней живет - не тужит. / Там орудий для труда хоть отбавляй - / Хватит стран на пять и будет через край. / ...А соседняя земля - через дорожку. / Кукареканье слышно, да лай собак. Там другие нравы: втихомолку / Каждый сам собой живет и никого не хочет знать." (LXXX).

Бог с ним, со стилем, но ведь смысл-то совсем другой!

Кроме того, С. Батонов мог бы знать, что в русской транскрипции принято писать не ВУ ВЭЙ, а У ВЭЙ (недеяние), и что древнекитайского философа, на которого он ссылается, звали не Хан, а ХанЬ Фэй.

Но это, опять же, мелочи. Важно другое: перед нашими глазами происходит своеобразное явление - становление традиции русского даосизма. Не удивительно, что в справочнике "Религиозные объединения Российской Федерации", изданном Аналитическим управлением Аппарата Совета федерации Федерального Собрания РФ, за 1996 год даосизм уже назван в числе прочих официально признанных у нас религий (с. 216). Первая из восьми существующих ныне даосских общин была зарегистрирована еще в 1989 году, а с 1995 года действует "Высшее Духовное Управление Церкви Возрожденной Драгоценности" В 28 регионах РФ функционируют даосские секты, не считая самостийных "подвижников Дао" ( в кавычках - потому что их идеология - это синкрет собственно даосизма, буддизма, тантризма, христианства и всего чего угодно). То есть, реализуются прогнозы В.В. Малявина, о которых мы уже писали, что все Восточное и Западное сваляется в один Великий Ком (это тоже одно из определений Дао).

Мой знакомый, синолог, на днях рассказал мне, как недавно он встретил в Эрмитаже мальчика, срисовывавшего иероглифы с бронзовой курильницы. Мой знакомый расстрогался, подумав: "Вот она, наша смена!" и спросил мальчика, где он учит китайский язык. Оказалось, что мальчик вовсе не учит язык. Зато его папа, который тоже не учил китайского языка, со словарем переводит - что бы вы думали? Да, да, вы правильно угадали.

Чтобы быть уверенным, что жизнь прожита не зря, надо сделать три вещи: посадить дерево, вырастить сына и перевести "Дао дэ цзин". Почему бы нет - да ради бога! Это все дела интимные, каждый сам решает для себя. До тех пор, пока не начинает выдавать осину за красное дерево, прочить сына в замминистры, или предлагать рукопись издательствам.

Предотвратить возможные нежелательные последствия не сложно. Для этого в каждой области существуют свои специалисты, понимающие, где собака (соломенная) зарыта. Было бы вполне логично, если бы следующее издательство, собирающееся выпустить очередной перевод Лао-цзы (или любую другую чужеземную книжку), просило бы дать оценку этому тексту сведущих людей, скажем, из Института Востоковедения РАН. О репутации этого заведения говорит уже то, что его сотрудником был Ян Хин-шун, и являются - Игорь Лисевич и Станислав Кучера.

Чтобы закончить на оптимистической ноте, добавлю, что в ближайшем будущем появится перевод, сделанный Е.А. Торчиновым. Думаю, можно быть уверенными, что это будет quality production. А тем, кто читает по-английски, я рекомендую посетить сервер www.edepot.com, на котором собрано около дюжины разных "Дао дэ цзинов".





Такой вот фрагмент из статьи был воспроизведен 28-06-2000 14:04 в «Форуме профессора Торчинова» самим проф. Торчиновым в связи с обсуждением перевода Даодэцзина, выполненного Юй Каном. В качестве преамбулы к публикации этого фрагмента профессором писано было следующее:


Сразу статью эту я пробежал, что называется, по верхам, особо не вникая в детали, и просто понял для себя, что если вершина переводческой эволюции русскоязычных версий «Даодэцзина» ДДЦ представлена переводом Торчинова, то статья выполняет непростую задачу: убедить потенциального читателя ещё до прочтения этого перевода в том, что вон оно, настал, наконец «момент истины»: все на рынок, товарищи, чтоб тираж хай-квалифайного перевода не осел, плесневея, где-то в запасниках! Нормальный рекламный ход: статья написана бойко, игриво, нагловато, расставляя всех прочих сирых сверчков по шесткам и не оставляя никаких сомнений в том, что… Ну, всем всё понятно, ничего особенного, просто неглупая реклама для неглупых людей, написанная кем-то из «своих».

Но нет, там было не только это... Статья не шла из головы, и через какое-то время я вернулся к ней вновь, чтоб вычитать повнимательнее и выяснить, что же там меня насторожило.

Теперь могу сказать, что. Но сначала разложим статью на смысловые составляющие, упростив её до подборки тезисов:


Мысль 1.
Название у фрагмента или статейки хамское, но это ладно. Это, видимо, просто от избытка специфической «академической» совкультуры, обретённой в процессе общения с авторитетными «знакомыми синологами». На сей предмет и наш уважаемый профессор, и его эрудированный сторонник, некто Мышинский, слабоваты, переводя в форуме любые попытки обсудить содержание (а не слова) перевода, в плоскость личных хамских же обвинений оппонента. Идём дальше.


Мысль 2.
«Обилие никем не кон-тро-ли-ру-е-мых переводов — плохо!!!» А почему (или, точнее, для кого), собственно, это плохо? А потому, что, как это произошло в нашем случае, профессору, поднаторевшему на буквалистских прочтениях чужих комментариев к сакральным текстам, приходится потом отбивать «нападки» не-синологов, взывая к количеству прочитанного им, профессором, материала по теме, а в итоге оказывается (как это случилось и в ходе обмена комментариями к переводу ДДЦ Юй Каном), что «профан», посягнувший на перевод, в итоге прав: в переводе Торчинова отсутствует и ясно прописанная в известном на тот момент первоисточнике полемика с конфуцианством и описания медитативных практик (это не говоря уж об изложении генезиса мироздания, о котором толком нет ни слова ни в одном переводе, кроме сделанного Юй Каном). Сообщает профессор о такой нескладухе с умилительным вздохом:


И вообще, к чему открывать америки, когда их открыли еще викинги. В Канаде есть такой китаист Harold Roth. Так вот, он, занимаясь ранними даосскими текстами (но не Дао-Дэ цзином и Чжуан-цзы), а даосскими главами из "Гуань-цзы" и мавандуйскими текстами, пришел к выводу, что источником даосской философии является созерцательная (медитативная) практика. Этот тезис он тщательно обосновал, в том числе, и филологически. А тут так, с бухты-барахты, так сказать. Йоге -- йогово, а даосам -- даосово :)

Иными словами: профессор так ничего и не понял. То есть не понял он главного: если текст основан на медитативных практиках, то переводить его без медитаций (или попросту умалчивать о наличии в нём описаний медитативных практик) — обманывать себя и других, творя иллюзию филологической выверенности при утрате сути/контекста.

Но мы опять отвлеклись на мелочь, потому как самое главное в той самой вполне пиаровской по форме статейке — дальше. Вот оно…


Мысль 3. … в таких вот простых и ясных неказистых строках той же статьи:


“Предотвратить возможные нежелательные последствия <избытка несанкционированных переводов. — ЮК.> не сложно. Для этого в каждой области существуют свои специалисты, понимающие, где собака (соломенная) зарыта. Было бы вполне логично, если бы следующее издательство, собирающееся выпустить очередной перевод Лао-цзы (или любую другую чужеземную книжку), просило бы дать оценку этому тексту сведущих людей, скажем, из Института Востоковедения РАН. О репутации этого заведения говорит уже то, что его сотрудником был Ян Хин-шун, и являются — Игорь Лисевич и Станислав Кучера”.

Это и есть то сущностное, НАИГЛАВНЕЙШЕЕ, ради чего было писано всё остальное.

Представляете, как будет здорово? Вот принесут, к примеру, профессиональному профессору синологии Торчинову очередной не синологический, не начётнический, не буквалисткий, а даосский (то есть смысловой) перевод «чужеземной книжки», а он его — к ногтю, чтоб другим неповадно! А за рецензирование получит гонорар, а издательству, пожелавшему издать русскоязычный ДДЦ, тут же предложит перевод, санкционированный Институтом Востоковедения РАН, т. е. перевод, ни в чём не противоречащий переводу самого профессора. А хотя зачем какой-то «не противоречащий», если уже есть сам Торчиновский перевод? Перевод этот — проверен на абсолютное соответствие древнекитайской грамматике, синтаксису, транскрибированию (в их современном профессионально-профессорском, естественно, понимании), это — практически буквальный, хотя местами несколько зарифмованный (!) подстрочник, не добавляющий ничего нового в наше знание об идеях Лао-цзы, но зато САН-КЦИ-НИ-РО-ВАН-НЫЙ (самим же его автором). И всё будет тихо и уютно, как в старые добрые времена, когда одним марксистко-материалистическим переводом Ян Хин-шуна без проблем обходились около четырёх десятков лет, издавая остальные переводы в лучшем случае фрагментарно, но уж зато строго санкционировано.

Да, а автора этой статьи проф. Торчинов вспомнил, о чём заглавно и провозгласил у себя в форуме, расставляя акценты и снимая последние сомнения:



Чувствуете, о чём скучают некоторые малоавторитетные, полуавторитетные и уж вовсе авторитетные сино-даологи, в даосизм и медитацию не вникающие, но состоящие в Институте Востоковедения, а потому не только знающие, где зарыты все собаки (соломенные), но и готовые чуть ли не ценой собственного благополучия бдительно охранять и Дао, и Дэ, и любых доверенных им пёсьих идолов от посягательств не-синологов, включая защиту идолов от тех, кто практикует Путь? А чего с какими-то даосами цацкаться? Их можно даже в заглавии статейки иносказательно уподобить бешеной собаке… Воистину: синологи-начётчики, мечтающие стать «синологами в штатском». Приватизаторы Дао. %)

Напоследок — цитата о том, как с этим же обстоит в США:

«Дао Пуха» началось как ответ на одну обдумываемую мною тогда печальную ситуацию. Дело было в том, что англоязычные труды по китайской даосской философии — которая, как я убедился, была гораздо шире просто «китайской», и куда глубже, чем просто «философия», — многие годы пребывали во власти академических китаистов, которых, казалось, больше занимала каталогизация и препирательства по поводу неких Мельчайших Частностей, чем живая связь с практической мудростью реальных даосских принципов.

Большую часть своей жизни я учился этим принципам у различных даосских учителей — у официальных и неофициальных, у китайских и некитайских, у имеющих человеческий облик и у тех, кто такового не имеет (это лучшие наставники из всех). Я видел, как страдает и уродуется суть этих принципов в «даосских» писаниях ученых, которые не были даосами, не учились у даосов, не совершенствовались в даосских искусствах и умениях — и всё же монополизировали сущность даосизма и глумились над всяким, кто полагал, что эта суть содержит нечто большее, чем то, о чём повествуют учёные знатоки.

Я сталкивался, к примеру, с описанной даосом Чжуан-цзы тактикой владения холодным оружием, превращённой в полную бессмыслицу в переводе Авторитета, не знакомого, видимо, даже с основными правилами даосских боевых искусств... И я спрашивал себя, что можно сделать, чтобы изменить такое положение вещей.

И вот однажды, при цитировании кому-то милновского «Винни Пуха», я наткнулся на Идею. Можно было написать книгу, повествующую о сути даосизма через персонажей «Винни Пуха» и «Дома на Пуховой Опушке». Это, как казалось мне, может освободить даосскую мудрость от власти Оберакадемиков и возвратит ей детскую просветлённость и чувство юмора, которых они у неё забрали.

При обсуждении этой Идеи некоторые Иа активно отговаривали меня от попытки совершить нечто в этом роде. Но рекомендации Иа редко кажутся мне Настолько Замечательной Вещью, чтобы им следовать. И даже наоборот: если Иа выступает против чего-то, я склонен думать, что именно в этом что-то есть.

 

Остаётся только подписаться под этими словами.

И ещё подчеркнуть, что я вовсе не питаю никакой антипатии к действительно грамотным и мудрым (в том числе и по своему отношению к иным трактовкам ДДЦ) переводчикам, даже если они не являются даосскими практиками. Одним из таких переводчиков и был покойный ныне И.Я.Лисевич, спокойно, грамотно и уважительно сделавший обзор ряда очень разных по качеству русскоязычных версий ДДЦ в предисловии к изданию собственного перевода (см. изд. «Лао-цзы» в пер. И.Я.Лисевича, М.: АиФ-Принт, 2002), там же заметивший: «[…] слишком многое остаётся за строкой многозначного и, порой, достаточно зашифрованного текста Лао-цзы».

А чтоб не заканчивать на общей унылой ноте — мысль светлая: о том, что, пока есть Интернет, никто и ничто не может помешать свободному распространению никем не санкционированных текстов, переводов, версий и вариантов. Ведь любые попытки узурпировать Истину (а Дао, в одном из наиболее высоких и широких его пониманий, это не просто Путь, а именно Истина) свидетельствуют лишь об утрате Дао узурпирующими, и только.



 
 

 

На данной странице размещен (цитирован) материал с сайта http://ihtik.lib.ru/ раздел Восточные учения, эзотерика, теософия, оккультизм, каббалистика и т.п.

Материал из вышеуказанного раздела размещен здесь в соответствии с положением: "Разрешается и приветствуется использование, развитие, переработка и распространение материалов портала любыми способами и в любых формах."

Спасибо

 

Если Вы являетесь владельцем прав на какое либо произведение размещенное на этом сайте и не желаете видеть его в данной электронной библиотеке, просим написать об этом на libadmin@rambler.ru

Перейти на главную страницу библиотеки

Адвайта Лайя Йога Занятия по Йоге

 

 

Rambler's Top100
Hosted by uCoz