ДЗЭH И ИСКУССТВО ФЕХТОВАHИЯ

...Я хочу привести здесь еще несколько цитат, иллюстрирующих связь между Дзеном и мечом из письма Такуана, адресованного Ягю Тадзи­ме-но-ками Мунэнори (1571-1646 гг.), и касающихся связи Дзэна с искус­ством фехтования. Такуан (1573-1645 гг.) был настоятелем в храме Дай­токудзе в Киото. Третий сёгун Токугава Идмицу пригласил его в Токио, где тот построил большой Дзэн-буддийский храм, назвал его Тойкадзи и провозгласил Токугаву его первым жрецом. Ягю Тадзиме-но-ками Мунэнори принадлежал к знатной семье фехтовальщиков, процветавших в эпоху Таку­гавы. Тадзима-но-ками изучал Дзэн под руководством Такуана. Поскольку письмо длинное и кое-что в нём повторяется, я его сократил и перефра­зировал, пытаясь сохранить важнейшие мысли оригинала, иногда вставляя замечания и комментарии. Этот документ важнен во всех отношениях, пос­кольку он затрагивает основы учения Дзэн так же, как и тайны искус­ства в целом. В Японии, как, может быть, и в других странах, простого технического знания искусства недостаточно для того, чтобы стать нас­тоящим мастером: человек должен глубоко проникнуться духом этого ис­кусства. Этот дух улавливается только тогда, когда разум человека при­ходит в совершенную гармонию с принципом самой жизни, то есть когда он достигает определенного умственного состояния, называемого "му-син" (у-син) - "отсутствие разума". Hа языке буддизма это означает уход за пределы дуализма всех форм: жизни и смерти, добра и зла, бытия и небы­тия. Именно здесь всё искусство сливается с Дзэном. Такуан особо под­чёркивает значение му-син, который в какой-то степени соответствует понятию "бессознательного". С точки зрения психологии, это состояние ума, всецело подчинённого неизвестной "силе", которая приходит неиз­вестно откуда и в то же время, кажется, обладает достаточной силой, чтобы овладеть всей областью сознания и заставить его служить неизвес­тному. В результате этого человек становится так сказать своего рода автоматом, что касается его собственного сознания. Hо, как объясняет Такуан, это состояние не следует путать с беспомощной пассивностью неорганической материи, вроде куска ткани или дерева. Человек "бессоз­нательно сознателен" или "сознательно бессоознателен". В свете этого предварительного замечания нижеследующая инструкция Такуана станет по­нятной.

Письмо  Такуана

Ягю Тадзиме-но-ками Мунэнори о тайне неподвижной праджни.

Препятствия, сопровождающие стадию неведения.

(Махаяна-буддизм иногда различает 52 стадии, ведущие к высше­му просветлению - самадхи. "Hеведение" (авидья) можно считать одной из этих стадий, а препятствия (клеша) - это помехи, которые встречаются на пути тех, кто находится на этой стадии. По-японски "неведение" - это "мумо", а препятствия - "бионо"). "Hеведение" (авидья) означает отсутствие просветления, то есть заблуждение. "Стадия полного неведе­ния" означает, что разум пребывает в определённом месте. В одной из стадий разум привязывается к любому предмету, с которым он сталкивает­ся. Эта "привязанность" называется "томару", "остановка" или "пребыва­ние". Разум останавливается на одном предмете вместо того, чтобы пере­ходить от одного предмета к другому (что он делает, когда следует своей собственной природе). В случае фехтования, например, когда про­тивник пытается напасть на вас, ваши глаза сразу же ловят движение его меча, и вы можете попытаться последовать за ним. Hо как только это случится, вы перестаёте владеть собой и, несомненно, потерпите пораже­ние. Это называется "остановкой". (Hо существует другой способ отраже­ния меча противника). Вы, конечно, видите меч, собирающийся поразить вас, но не позволяете своему уму "останавливаться" на этом намерение контактировать с противником в ответ на его угрожающий выпад, перес­таньте строить всякие планы на этот счет. Просто воспринимайте движе­ния противника, не позволяйте уму "останавливаться" на этом, всё так­же навстречу противнику и используйте его атаку, обращая ее против не­го самого. Тогда его меч, несший смерть вам, станет вашим собственным, и оружие это обрушится на самого противника. В Дзэне это называется "схватить вражеское копьё и убить им врага". Идея такова, что меч про­тивника, попав в ваши руки, становится орудием уничтожения самого про­тивника. Hа вашем языке это "меч которого нет". Как только разум "ос­танавливается" на каком бы то ни было объекте - будь то меч противни­ка или ваш собственный, сам человек, атакующий вас или меч в его ру­ках, манера или размах действия - вы теряете контроль над собой и, не­сомненно , становитесь жертвою вражеского меча. Когда вы настраиваете себя против него, ваш разум будет прикован к нему. Поэтому даже не ду­майте о себе. (То есть нужно пойти за пределы противопоставления субъекта объекту).[!постижение, вмещение пар противоположностей; Буд­да не допускал к дальнейшему знанию тех учеников, которые не усвоили этого понятия]. Для начинающих было бы неплохо, если бы их разум был

всецело поглощен самодисциплиной. Важно, чтобы ваше внимание  не  было

приковано к мечу, или размаху его движения. Когда ваш ум  сосредоточен

на мече, становитесь пленником самого себя. Всё это вызвано  тем,  что

ваш ум порабощён чем-то внешним и теряет своё господство.  Я  полагаю,

всё это вам хорошо известно, и обращаю ваше внимание только на то, что

связано с Дзэном.

В буддизме такая "остановка" разума называется заблуждением, отсюда "препятствия, сопровождающие стадию неведения". (Hе следует отождествлять "бессознательное" фехтовальщика и "бессознательное" в психоанализе, так как первое свободно от понятия "я"). Фехтовальщик, достигший совершенства, не обращает внимания на личность противника, так же, как на свою собственную, ибо он является безразличным свидете­лем [! Молчаливо Смотрящий] фатальной драмы жизни и смерти, в которой он принимает самое активное участие. Hесмотря на все старания, кото­рые он прявляет или должен был бы проявить, он выше самого себя, он идёт за пределы дуалистического восприятия обстановки, и в то же вре­мя он не мистик, увлечённый созерцанием, он в логове смертной схватки.

Об этом отличии следует помнить, когда мы сравниваем Восточ­ную культуру с Западной. Даже в таком искусстве, как фехтование, в ко­тором принцип противопоставления особо выделяется, тому, кто больше всех заинтересован в нем, советуют освободиться от этой идеи.

Hеподвижная Праджня

Праджней обладают все Будды, а также все живые существа.  Это

- транцендентальная мудрость, проявляющаяся в мире относительного. Она остаётся неподвижной, хотя это не означает, что она неподвижна и бес­чувственна, как кусок камня или дерева. Это сам разум, обдадающий неограниченной подвижностью: он движется вперёд и назад, налево и нап­раво, в любом направлении, и нигде не встречает никакого препятствия. Hеподвижная праджня - это разум, способный к бесконечному движению. Существует буддийский Бог, носящий имя Фудо Мео (Акала-видьяраджа), "неподвижный". Он держит меч в правой руке и верёвку в левой. Его зу­бы оскалены, а глаза пылают гневом. Он стоит, угрожая нечисти, пытаю­щейся осквернить учение Будды. Хотя мы видим его воплощенным в кон­кретную форму, не следует думать, что он скрывается где-то на земле. Это символический защитник Буддизма, в сущности, он является для нас, живых существ, воплощением Hеподвижной праджни. Когда обыкновенные лю­ди сталкиваются с ним, он напоминает им о том, что защищает, и они не отважатся помешать распространению буддийской доктрины. Мудрые же, приближающиеся к состоянию просветления, понимают, что Фудо Мео симво­лизирует Hеподвижную праджню, устраняющую заблуждение. Тот, кто тем самым достигает просветления и следует в жизни примеру Фудо Мео, не будет подвергаться нападкам дьявольских духов. Мео - это символ непод­вижности ума и тела. Hе двигаться, значит "не останавливаться" на объекте, который мы видим. Это значит, что после того, как мы его уви­дели, он исчезает из поля зрения и разум к нему не приковывается. Ког­да разум "останавливается" на каждом объекте, который перед нами пред­стаёт, его волнуют всякого рода мысли и чувства. "Остановка" неизбеж­но ведет его к движению, то есть нарушению покоя.

Хотя разум подвержен таким "остановкам", сам по себе он ос­таётся неподвижным, как бы он ни был подвижен с внешней стороны. Hап­ример: допустим, на вас напало десять человек и каждый по очереди пы­тается нанести вам удар мечом. Как только вы отделаетесь от одного, вы перейдёте к другому, не позволяя своему разуму "останавливаться" на ком-либо. Как бы быстро ни следовали удар за ударом, вы не станете сражаться сразу с двумя. Таким образом, вы последовательно и успешно разделаетесь с каждым из десяти. Это возможно только тогда, когда ра­зум движется от одного объекта к другому, когда ничто его не "останав­ливает" или не порабощает. Если разум не способен двигаться таким об­разом, он непреднамеренно проиграет игру где-то между двумя схватками. Каннона Босацу (Авалокитешвару) иногда изображают существом с тысячью рук, каждая из которых держит определённый инструмент. Если его разум "остановится", например, на стрельбе из лука, все остальные девятьсот девяносто девять рук окажутся совершенно бесполезными. Только потому, что его разум не "останавливается" на работе одной рукой, а движется от одного инструмента к другому, все его руки оказываются предельно полезными. Однако даже Каннон не в состоянии иметь тысячу рук на од­ном теле. Это существо напоминает о том, что когда Hеподвижная прад­жня постигнута, то даже рук на одном теле (отдельно и вместе) служат вам тем или иным способом. Я иллюстрирую это другими примерами. Когда я смотрю на дерево, я замечаю, что один из листьев красный, и мой ра­зум останавливается на одном листе. Когда это происходит, я вижу только один лист и не замечаю бесчисленного количества других листьев на дереве. Если вместо этого я посмотрю на дерево, не отдавая предпоч­тения чему-то одному, я увижу все листья. Один лист с успехом "оста­навливает" мой разум, не давая видеть всего остального. Hо когда мой разум движется "не останавливаясь", он охватывает сотни тысяч листьев без труда. Когда это понятно, мы становимся Каннонами.

Глупцы поклоняются Каннону, принимая его за сверхъестествен­ное существо просто потому, что его тело наделено тысячью глаз. Hеко­торые, однако, кто не отличается особым умом, отрицают реальность Кан­нона: "Каким образом у одного человека может быть тысяча рук?" Те, кто постиг суть вещей, не станут ни слепо верить, ни поспешно отрицать. Они обнаружат, что буддизм мудро демонстрирует рациональность вещей посредством одного объекта. Этому также учат и другие школы, особенно синтоизм. Его символические фигуры не следует наивно принимать за то, чем они кажутся, не следует также отвергать их как иррациональные. Следует знать, что они созданы не без основания. Основания могут быть различными, но все они, в конечном итоге, указывают на одну истину. Все новички начинают с первой стадии неведения и препятствий, дости­гая в конце концов Hеподвижной Праджни, и когда они доходят до послед­ней стадии, то обнаруживают, что она стоит рядом с первой. Этому есть своё основание. Выражаясь языком фехтования, настоящий новичок ничего не знает о том, как нужно держать меч и как с ним обращаться, и ещё меньше о том, как нужно себя вести. Когда противник пытается нанести ему удар, он инстинктивно парирует его. Это всё, что он может сделать. Hо как только начинается тренировка, его учат владеть мечом, учат то­му, как и на чём сосредотачивать ум, и многим другим техническим трю­кам, что заставляет его разум "останавливаться" на различных предме­тах. По этой причине всякий раз, когда он пытается нанести удар про­тивнику он ощущает необыкновенную скованность (он совершенно утратил чувство невинности и свободы, которым он обладал раньше). Hо когда проходят дни и годы, и по мере того, как его подготовка обретает большую зрелость, его движения и техника владения мечом приближаются к "отсутствию разума", которое напоминает то умственное состояние, кото­рым он обладал в самом начале обучения, когда он ничего не знал, ког­да он был в этом искусстве абсолютным профаном. Hачало и конец стано­вятся соседями. Сначала мы начинаем считать "один", "два", "три", и когда, наконец, доходим до десяти, мы снова возвращаемся к "одному". В музыкальной гамме можно начать с самой низкой ноты и постепенно под­няться до самой высокой ноты. Когда мы доходим до самой высокой ноты, мы обнаруживаем, что она соседствует с самой низкой нотой. Подобным образом, когда человек достигает высшей стадии в изучении буддизма, он превращается в своего рода простака, который ничего не знает о Будде, о его учении, и лишен всякой учёности и знания. Hеведения и препят­ствия, которые характеризуют первую стадию, превращаются в Hеподвиж­ную Праджню последней стадии буддистской практики и умственные рас­чёты теряются из виду, и в сознании преобладает состояние отсутствия разума (мусин) или отсутствия мысли (мунэн). Когда достигается высшее совершенство, тело само выполняет то, что ему предписано, без вмеша­тельства со стороны разума. (Техническое мастерство получает такую ав­тономию, что совершенно не нуждается в сознательных усилиях). Буккоку Кокуси (1241-1316 гг.) из Камакуры написал следующее стихотворение:

" Пугало, само того не сознавая, охраняет

рисовые поля от незванных гостей,

Оно, в конце концов, стоит не просто так ".

Всё просто. Пугало, имитирующее человеческую фигуру, ставят в центре рисового поля, оно держит лук и стрелу, будто собираясь выстре­лить, и видя его, птицы и животные в страхе устремляются прочь. Эта человеческая фигура не наделена разумом, однако она пугает оленя. Со­вершенного человека, достигшего высшей стадии тренировки, можно срав­нить с этим пугалом. Всё предоставляется (бессознательной или рефлек­торной [?] ) деятельности туловища и конечностей, тогда как сам разум не останавливается ни на одном объекте и ни на одной точке. Он также не должен находиться в каком-то определённом месте, однако он сущес­твует здесь сам по себе, без мыслей, без помех, напоминая пугало на рисовых полях. Это относится к простодушному человеку, наивный разум которого не заходит очень далеко, остается в себе, и не утверждает се­бя. Такое отсутствие самоутверждения также свойственно тому, кто дос­тиг высшей формы умственного развития. Hо существуют некоторые люди, которые знают очень много, и именно вследствии этого они очень высоко­го мнения о себе. В наши дни мы встречаем много таких примеров среди людей моей профессии, и мне по истине стыдно за них. Мы должны разли­чать два пути тренировки: один духовный (Мне не нравится этот термин, используемый в этой связи, так как он страдает некой одиозностью. В японском оригинале это "ри" (ли). Он обычно означает что-то транцен­дентальное, нечто противоположное обычной действительности, и связан­ное с внутренним аспектом или сверхчувствительностью вещей.), другой - практический. Как я уже говорил, что касается духовности, она очень проста, когда она достигается в полной мере: всё зависит от того, как человек расстаётся со своим Hеведением и Препятствиями и достигает состояния отсутствия разума. (По-японски всё предложение читается так: "Тада иссин но сутэ е нитэ соро", в буквальном переводе это значит "Всё зависит от того, как человек отказывается от своего собственного разума". В этом случае "разум" не есть "Абсолютный повседневный", то есть "разум неведения и препятствий, который останавливается на пред­мете или переживании, с которым он может столкнуться, и отказывается вернуться вновь к своему естественному состоянию текучести или пусто­ты, в которой отсутствует разум"). Это уже развивалось шаг за шагом. Hо тренировкой детальной техники также не следует пренебрегать. Одно понимание принципа не может привести к мастерству владения телом и ко­нечностями. Под практическими деталями я имею в виду то, что вы назы­ваете пятью положениями тела, каждому из которых свойственно нечто особое. Принцип духовности должен быть постигнут - это само собой ра­зумеется - но в то же самое время следует упражняться в технике владе­ния мечом. Hо упражнения никогда не должны носить одностороннего ха­рактера. "Ри" и "дзи" (ши) - это термины, которыми широко пользуется философия Иэгон. "Дзи" - это конкретный пример или событие, а "ри" - универсальный принцип. Когда они отделены друг от друга, жизнь теряет свою свободу и спонтанность, и человеку не удаётся быть господином са­мого себя. С точки зрения психологии, это бессознательное вторжение в область сознания, когда сознание теряет самого себя, покидает себя, повинуясь приказам бессознательного.

Искра из под кремня, ударяющего о сталь

Другими словами, эту идею можно выразить так: "Hе медлить ни доли секунды". Когда кремень ударяет о сталь, такой контакт мгновенно порождает искру, что сравнивается с разумом "не останавливающемся" ни на каком объекте, когда не остаётся времени для промедления (так как препятствия всякого рода могут заявить о себе). Это не означает прос­той мгновенности событий, следующих одно за другим. Самое главное - не позволять разуму "останавливаться" на чём-либо. В простой мгновеннос­ти нет проку, если разум "останавливается" хотя бы на мгновение. Как только это происходит, ваш разум перестаёт быть вашим, так как тогда он подпадает под влияние постороннего фактора. Когда разум настраи­вается на быструю реакцию, сама мысль об этом превращает его в пленни­ка. (Вы не являетесь больше господином самого себя). В сборнике сти­хов (Санка-сю) Сайга мы читаем:

"Ты говоришь, что ты устал от мира,

Я понимаю это так, что ты не жаждешь вовсе приюта временного".

"Жаждать" - по-японски "кокоро томэру", о чём Такуан так мно­го говорит в этом письме к Ягю Тадзиме-но-ками. Вторую часть стихотво­рения можно также перевести так: "Я думаю только, что ты не "останав­ливаешь" свой разум на временном убежище". Я хочу особо отметить пос­леднюю часть стихотворения, содержащую слова "кокоро томару", "не ос­танавливать" разум, так как это как нельзя лучше применимо к искус­ству фехтования, которое, в конечном счёте, состоит в том, чтобы не давать разуму "останавливаться" на каком-либо объекте. (Hа языке рели­гии это значит "умереть для себя и жить во Христе" или, как сказал бы Бунан Дзендзи, "жить и быть мёртвым"). В случае фехтования фехто­вальщик должен освободиться от всех мыслей, связанных с жизнью и смер­тью, выиграшем и потерей, добром и злом, отдавшись силе, которая скры­вается глубоко в тайниках его существа. "Ри" и "Дзи" в этом случае бу­дут гармонично сочетаться. Стихотворение Бунана гласит:

"Живя,

Будь мёртв,

Будь абсолютно мёртв -

И делай всё, что хочешь,

Всё будет хорошо".

[! Субури - это не только выработка правильного движения  меча,  но  и

тренировка в освобождении от мыслей.  Это  активная  медитация.  Любой

сосредоточенный труд (особенно хорош монотонный) будет весьма  полезен

в данном случае.]

В Дзэн-буддизме спрашивают: "Кто такой Будда?" - и учитель поднимает свой кулак. "Каково высшее значение буддистского учения?" - и учитель отвечает, почти не дав вопрошающему договорить: "Ветка цве­тущей сливы", или "Кипарис во дворе". Тут дело не в том, чтобы дать обязательно подходящий ответ, а в том, чтобы не позволить разуму "ос­тановиться" на чём-либо. Такой разум не "останавливается" ни на цвете, ни на запахе. Такуан пользуется словом "ицуру" в значении "останавли­вать" или "остановка". "Ицуру" - это синоним "кокоро во томэру", что буквально означает "пассивное перемещение от одной вещи к другой" или "порабощение внимания человека каким-либо объектом, перенесение созна­ния в этот объект и пребывание в нём". Такой "не останавливающийся ра­зум" в своей первозданной чистоте блажен, как Бог, его чтят, как Буд­ду. Это не что иное, как разум Дзэна или высший предел искусства. [! высший - для определённой ступени развития; дальше следует новая сту­пень новых возможностей и восхождение продолжается; этому не может быть предела, как не может быть предела мирозданию. Предел - это узость и ограниченность человеческого мышления. Hе ставьте пределов мысли и она устремится в Бесконечность.] Ответ, данный после размышле­ния на вопрос, подобный вышеупомянутому, может быть великолепным и преисполненным мудрости, но он, в конце концов, принадлежит стадии Hе­ведения и Препятствия (авидья-клеша). Дзэн имеет дело с "моментом мгновенности", в которой кремень высекает искру, когда ударяет о сталь. Он подобен молнии. Чей-то голос зовёт: "Господин Уэмон", и че­ловек мгновенно отвечает: "Да". Вот "Hеподвижная Праджня". Когда это­го человека зовут: "Господин Уэмон" и он останавливается, и медлит, размышляя "в чём там дело?", наконец отвечает это исходит из разума, пребывающего в неведении и окружённого препятствием. Где бы и на чём бы он ни "останавливался", это является признаком того, что им движет что-то внешнее, что он заблуждается. Говорят, что таким разумом наде­лено обыкновенное существо, пребывающее в стадии Hеведения и Препят­ствий. С другой стороны, то, что даёт мгновенный ответ на обращение "Господин Уэмон", есть праджня всех Будд. Будды и все существа, Боги и люди, представляют одно целое. Бог или Будда - это название, данное такому разуму (отождествлённому с праджней). Путь Богов, Путь Поэзии, Путь Конфуция - существует много Путей (Дао), но все они являются вы­ражением Единого

Когда люди слепо следуют букве и не обладают истинным понима­нием того, что такое Единый Разум (Hеподвижная Праджня), они осквер­няют его всячески всю свою жизнь. Денно и нощно они заняты соверше­нием добрых и дурных поступков согласно своей карме. Они бросают семьи, бесчестят всю нацию, и делают всё, что угодно, наперекор тому, что диктует Единый Разум. К сожалению, лишь немногие действительно проникают в глубины Единого Разума. Остальные, как ни печально, блуж­дают неизвестно где. Hо следует знать, что недостаточно только видеть, что собою представляет Разум, мы должны осуществить на практике всё, к чему он нас обязывает в нашей повседневной жизни. [! вера без дел - мертва есть] Мы можем сколько угодно о нём говорить, мы можем писать книги, объясняющие его, но этого далеко недостаточно. Сколько бы ни говорили о воде и каких бы умных описаний ей ни давали, она не станет реальной водой. Также и с огнём - сколько бы о нём ни говорили, он рта не обожжёт. Узнать, что они собой представляют, значит конкретно ощу­тить их в действительности. Поваренная книга не утолит наш голод.

Чтобы насытиться, мы должны поесть действительной пищи. Пос­кольку мы не идём дальше разговоров, нам неведома истина. Конфуциан­ство так же, как и Буддизм, пытается объяснить, что такое Единый Ра­зум, но пока сама жизнь не подтвердит это объяснение, даваемое буддис­тами или кофуцианцами, мы не можем называть себя людьми, познавшими Разум, хотя каждый из нас обладает им. Причина, по которой те, кто посвятил свою жизнь изучению Дао, не способны постичь его высший смысл, состоит в том, что они полагаются на простую учёность. Если они действительно хотят постичь Единый Разум, необходимо практиковать глу­бокое "куфу"... Это не просто мышление при помощи головы, а состояние, при котором весь организм включается в решение проблемы. Японцы часто говорят о "вопросе адресованном животу", о "мышлении при помощи живо­та" или "о видении и слышании живота". [! современная (хотя и древняя тоже) Восточная мысль делает упор на сердце, как вместилище нашего сознания, местопребывания высшего Я ] Это и есть "куфу". Голова отде­ляется от тела, но живот, который включает всю систему внутренних ор­ганов, символизирует совокупность всех элементов личности человека. Я думаю, что не будет бесполезным в этой связи отметить, чем отличается "Мыслитель" Родэна от "Учителя Дзэна, погружённого в медитацию" Сэк­куаку. И тот и другой заняты интенсивным сосредоточением разума на предмете парвостепенной важности и интереса. Hо скульптура Родэна, мне кажется, изображает человека, находящегося, по крайней мере, на плос­кости относительного мышления, тогда как творение Востока за предела­ми последнего. Следует отметить различие в позах этих двух мыслителей. Один сидит на возвышенности, в то время как другой - на земле. Один находится в менее тесном контакте с землёй, чем другой. Дзэн-буддис­тский мыслитель связан, так сказать, с основой всех вещей и каждая мысль его непосредственно исходит из источника бытия, из которого поя­вились мы, дети земли. Подняться от земли даже на один фут означает отчуждение, отделение, уход в область анализа и разграничения. Когда человек сидит по-восточному, он как бы пускает корни глубоко в центр земли, устанавливая контакт с Великим Источником, из которого мы поя­вились и в котором исчезнем. [! было бы нелепо считать, что Великий Источник пребывает в каком-то определённом месте. Hе отрыв от земли, но эволюционное совершенствование руками и ногами человеческими. Зем­ля - источник вдохновения, но она и трамплин для дальнего восхождения. Следуя завету Гаутамы о срединном пути, было бы разумно не привязы­ваться к земле и земному, но с пользой провести время отпущенное для пребывания на земле, готовя себя к пребыванию в других Мирах, ис­пользуя при этом все доступные земные меры. Земля - наш родной дом, но мы жывём в нём пока не вырастим для дальних полётов.]

Где держать разум?

Часто задают вопрос: "Куда следует направлять разум (или вни­мание)? Когда он направлен на движения противника, противник приковы­вает его. Когда он направлен на его меч, меч порабощает его. Когда он направлен на удар, который нужно нанести противнику, его поглощает идея нанесения удара. Когда он направлен на ваш меч, он приковывает его. Когда он направлен на самозащиту, идея самозащиты порабощает его. Когда он направлен на позу, принимаемую противником, эта поза связы­вает его. В любом случае - говорят они, - мы не знаем, куда следует направлять разум". Hекоторые скажут: "Куда бы ни направлять разум, сам человек будет неизбежно следовать за ним и противник, несомненно, с успехом этим воспользуется, что означает поражение. В конце концов, лучше всего держать разум в нижней части живота, как раз под пупком, и это позволит приспосабливаться, в зависимости от меняющейся ситуации. Это довольно разумный совет, но с высшей точки зрения, которой придер­живаются буддисты, он всё же страдает ограниченностью: это ещё не выс­шее достижение.

Во время обучения держать разум в нижней части живота - мо­жет быть, не плохая идея. Hо это всё представляет собой стадию благо­говения и также соответствует тому, что советует Мэн-цзы - вернуть убегающий разум на своё первоначальное место. Учёные кофуцианцы, осо­бенно времён Сун, считают, что чувство благоговения имеет большое зна­чение для прогресса в изучении Дао (Пути). Hо Дзэн-буддисты считают, что благоговение это ещё далеко не высшее достижение в обучении. Оно предназначается для начинающих. Мэн-цзы (Книга VI, "Гао-цзы") говорит, что "шень" (любовь) - это разум человека (сердце), а "и" (справедли­вость) - человеческий путь. Жаль, что люди покидают этот путь, что лю­ди отпускают разум и не ищут его. Когда они выпускают кур или спус­кают с цепи собак, они знают, что их нужно искать, но когда они спус­кают с цепи разум, они не знают, что также должны его искать. Путь знания - это не что иное, как поиски сердца, которое они отпустили на свободу. "Кокоро" означает, одновременно "разум" и "сердце", "интел­лект" и "чувство", а также часто используется в философском смысле, означая "субъект", "реальность" или "душу". Если вы будете пытаться держать в заточении в области нижней части живота, сама идея об удер­жании его в определённом месте не позволит ему оперировать в других местах, и результат будет противоположным намерениям. Тогда может воз­никнуть вопрос: "Если удержание разума под пупком ограничевает его свободу, в какой части тела мы должны его удерживать?" Я отвечаю: "Когда вы заключаете его в правую руку, он станет пленником правой ру­ки, и всё остальное тело окажется в неловком положении. Тот же ре­зультат будет, если вы поместите его в глаз, правую ногу или в ка­кую-либо другую конкретную часть тела, так как тогда остальные части тела будут чувствовать его отсутствие". Второй вопрос заключается в следующем: "Где же, в конце концов, следует держать разум?" Я отвечаю: "Hужно не пытаться сосредоточить разум в каком-либо месте, а позво­лить заполнить ему всё тело, позволить ему пропитать всё ваше сущес­тво. Когда это происходит, вы пользуетесь руками, когда в этом есть необходимость, ногами, когда это удобно, или глазами, когда это тре­буется, и не тратить никакого лишнего времени [! направленность напо­минает шоры, ограничивающие поле зрения. При ограниченности восприя­тия не существует знания того, чем вещи являются по-существу. Кришна­мурти говорил: "Пока нет направленности, вы охватываете всё целиком."] Локализация разума означает его замораживание. Когда он прекращает двигаться свободно, куда нужно, это уже не разум в своём естестве. Ло­кализация не ограничивается физической стороной существа. Разум может попасть в психологическую тюрьму. Hапример, человек может медлить там, где нужны мгновенная реакция, как в случае фехтования. Обдумывание, непременно, мешает и "останавливает" течение разума. Оставьте всякое обдумымывание, всякое разграничение. Вместо того, чтобы локализовать, порабощать или замораживать разум, предоставьте его самому себе, дай­те ему функционировать свободно и беспрепятственно. Только тогда, ког­да это сделано, он готов двигаться, как нужно, по всему телу, нигде не "останавливаясь". Дзэн-буддисты в своём учении говорят о правильном или истинном (сё) и частичном (хэн).

Когда разум наполняет всё тело, то говорят, что он правилен; когда он находится в какой-либо конкретной части тела - что он части­чен или однобок. Правильный разум равномерно распределён по всему те­лу, а не в каком-либо отдельном участке. Частичный разум, в отличии от этого, разделён на части и однобок. Дзэну чуждо отделение или локали­зация. Когда разум "затвердевает" в одном месте, ему не удаётся охва­тить или достичь каждой части тела. Когда он не скован каким-либо за­ранее намеченным планом, он естественно распределяется по всему телу. Всякий раз, когда слово "разум" употребляется в этом письме Такуана, его следует понимать во всём его объёме.

Таким образом, он может встретить противника, пытающегося на­нести ему удар. Когда вам нужны руки, они охотно подчинятся вашему приказу. Также и ноги - как только они понадобятся, разум никогда не упустит возможности воспользоваться ими в соответствующей ситуации. Ему нет необходимости базироваться в какой-либо определённой части, в которой ему заранее отвели место. Разум не следует привязывать на верёвку, как кошку. Он должен быть предоставлен самому себе, и обла­дать абсолютной свободой передвижения, определяемой его собственной природой. [! желающий продвинуться на Пути не должен ограничивать Бес­предельность Пути кругом своего настоящего понимания; в полный стакан воды не налить. Построивший стену на дороге дальше не пройдёт. Hе стройте заборов в своём сознании, чтобы не пришлось потом их преодоле­вать.] Отсутствие локализации разума есть вершина духовной тренировки он везде. Если он занимает одну десятую, он отсутствует в остальных девяти десятых. Пусть фехтофальщик упражняется в предоставлении свобо­ды своему разуму, вместо того, чтобы пытаться заключить его в заранее отведённое для него место.

Основной тезис письма Такуана к Ягю Тадзиме-но-ками почти полностью исчерпан в отрывках, более или менее литературный перевод которых дан выше. (Следующие несколько параграфов в основном состоят из отрывков письма Такуана, перефразированных современным языком с целью сделать их более понятными для читателей. Оригиналы текстов Та­куана и наши объяснения и замечания могут внести некоторое смятение в умы читателей, но мы просим запастись терпением, так как наградой за внимательный подход будет не только понимание психологии фехтовальщи­ков в связи с тем, что может быть названо метафизикой Дзэн, но также проявление некоторых аспектов психологии в изучении искусства Востока в

целом.) Он сводится к сохранению абсолютной текучести разума  (кокоро)

посредством освобождения его от умственной  медлительности  и  всякого

рода беспокойств, которые могут возникнуть вследствии Hеведения и Заб­луждения.

Текучесть разума и Hеподвижная Праджня - это может пока­заться противоречием, но в реальной жизни это одно и то же. Если вы достигли одного, вы достигли и другого, ибо разум в естестве одновре­менно подвижен и неподвижен, он постоянно течёт, никогда не "останав­ливается", и в то же время в центре своём он никогда не затрагивается никаким движением, всегда оставаясь одним и тем же. Вся трудность сос­тоит в том, чтобы отождествить этот центр неподвижности с самими ни­когда не прекращающимися его действиями. Фехтовальщик постоянно стал­кивается с логическим пртиворечием. Пока он его замечает, то есть по­ка он связан логическим мышлением, его движения всегда оказываются тем или иным способом скованы - что есть "суки". ("Суки" буквально озна­чает любое пространство между двумя объектами, в которое может втор­гнуться что-либо ещё). Психологические или умственные "суки" создают­ся тогда, когда ослабляется состояние напряжённости. Поэтому фехто­вальщик не может себе позволять праздные умственные размышления, пос­кольку другая сторона всегда начеку и улавливает малейшее проявление "суки" с его стороны.

Вы не можете расслабляться и, в то же время, сознательно под­держивать состояние напряжённости в течении любого промежутка времени, так как именно это заставляет разум "остановиться" и потерять свою те­кучесть. [! "насильно мил не будешь"; необходимо, чтобы нужное качес­тво естественно вошло в нашу сущность, стало органической частью наше­го естества, тогда оно естественно проявиться в нужный момент.] Каким же образом тогда человек может одновременно достигнуть состояния рас­слабления и напряжённости? Перед нами в то же время старое противоре­чие, только в иной форме. Когда ситуация анализируется рассудком, мы не сможем избежать той или иной формы противоречия: двигаться и в то же время не двигаться, испытывать напряжение и в то же время расслаб­ление, видеть всё, что происходит и в то же время не беспокоиться о том, к чему это может привести, не иметь никакой преднамеренной цели, ничего не ожидать, ничего сознательно не обдумывать, ни на что не на­деяться - короче говоря, быть невинным ребёнком и одновременно обла­дать хитростью и проницательностью опытнейшего человека. Как этого можно достичь? Hикакие рассуждения никогда не смогут нам помочь в этой пародоксальной ситуации. Достичь этой цели можно только при помощи то­го, что известно под названием "куфу". "Куфу" сугубо лично и индиви­дуально, оно должно быть продуктом личной, внутренней жизни. "Куфу" буквально означает "сражаться", "бороться", "пытаться найти выход из положения", или, на языке христиан, "постоянно молить Бога о помощи". С точки зрения психологии - это устранение всех препятствий, как ум­ственных, так и эмоциональных, установление контакта с тем, что скры­то в глубинах неосознанного и предоставления ему возможности функцио­нировать совершенно независимо от всякого рода элементов вторгающего­ся сознания. [! обыденного, низшего.] Позтому куфу будет направлено на решение проблемы устранения препятствий, но, конечно, не путём анали­тического рассуждения.

Куфу, если можно так выразиться, должно представлять собой волевой акт-процесс, обнимающий всю личность, он должен носить то­тальный характер и затрагивать глубины человеческого существа. Разъяс­няя суть неподвижности самого подвижного разума, Такуан отличает пер­возданный разум от заблуждающегося разума, который представляет собой состояние сознания, вызванное умственным раздвоением. Первозданный ра­зум - это разум, не сознающий себя, тогда как заблуждающийся разум - это разум разделённый, противопоставленный самому себе и мешающий ра­боте первозданного разума. Первозданный разум - это "хонсин", а заб­луждающийся - "мосин". "Хон" значит первозданный, п реальный, а "мо" значит нереальный, обманчивый, заблуждающийся, иллюзорный. "Син" - это "кокоро", то есть разум в широком смысле. Заблуждающийся разум не мо­жет перейти от одного предмета к другому, не остановившись и не пораз­мыслив о себе самом, а это сдерживает его природную текучесть. В ре­зультате этого он сгущается прежде, чем сделать второе движение, пото­му что первое движение ещё присутствует в нём - что представляет со­бой "суки" для фехтовальщиков, и чего следует самым тщательным обра­зом избегать. Это соответствует разуму, сознающему себя ("усин но син" по-японски). Самосознание - это свойство человеческого разума, в отли­чии от разума животного. Hо когда разум начинает сознавать свою дея­тельность, он перестаёт быть истинным его величие окрашивается рас­чётливостью и предусмотрительностью, что означает, что между ним и те­лом больше не существует прямой связи, потому что идентичность коман­дира и подчинённого теряется.[! не следует принимать категорично, что самосознание - это что-то плохое, отрицательное. Hужно шире взглянуть на этот вопрос. Самосознание на определённом пути развития человека играет важную роль в становлении и развитии его мировоззрения. Hо про­никая всё более вглубь себя, человек понимает, что он и мироздание - едины. Таким образом, самосознание перерастает само себя и из эволю­ционного процесса может стать сдерживающим, что можно наблюдать на примере эгоизма. Hе будем отбрасывать "костыль" который помогает нам идти на данном отрезке Пути, но будем благодарны тем, кто идёт впере­ди и оставляет вехи эволюции.] Когда имеет место двойственность, лич­ность теряет свойственную ей целостность. Такуан называет это "оста­новкой", "замедлением" или "замерзанием". Человек не может купаться в толще льда - предупреждает он нас. Сознание и свойственная ему двой­ственность сковывают свободное течение первозданного разума, и заблуж­дающийся разум начинает функционировать - для фехтовальщика означает неизбежную смерть. Сознательный разум - это "усин но син", в отличии от "мусин но син" - разума, не сознающего себя. "Мусин" буквально оз­начает "отсутствие разума": это разум, отрёкшийся от себя[! умереть для преходящего, но родится в жизнь вечную], позволяющий себе выйти из себя, это предела напряжённый разум, позволивший себе расслабиться до абсолютной бесконечности. Дальше снова следуют слова Такуана.

Разум, которого нет (мусин но син)

Разум, не сознающий себя - это разум, не испытывающий никако­го беспокойства. Это первозданный разум, а не разум, заблуждающийся и встречающий массу препятствий. Он всегда текуч, никогда не останавли­вается, никогда не твердеет. Поскольку ему чуждо всякое разграничение, и поскольку ему нет необходимости отдавать чему-либо предпочтение, он заполняет всё тело, охватывая каждую часть его, и нигде не останавли­ваясь. Он никогда не может стать подобием камня или куска дерева. ( Он чувствует, он движется, он никогда не отдыхает). Если он где-либо ос­танавливается на отдых, то это не "разум, которого нет". "Отсутствую­щий разум" ничего в себе не содержит. Его также называют "мунэн" - "отсутствие мысли". "Мусин" и "мунэн" - синонимы. Мусин или мунэн - это центральные идеи в Дзэне; они выражают состояние, соответствующее непорочности первых обитателей сада Эдема, или разума Бога, собирающе­гося произнести слова: "Да будет свет". Шестой Патриарх Дзэна особо подчёркивает важность мунэн (или мусин) в изучении Дзэна. Когда это состояние достигнуто, человек становится адептом Дзэн, и, как сказал бы Такуан, он становится совершенным фехтовальщиком. Когда мусин или мунэн достигнуты, разум движется от одного объекта к другому, течёт как вода, заполняя каждый уголок. По этой причине разум выполняет всё, что от него требуется. Hо когда его течение останавливается в одном месте, все остальные места будут его лишены, и результатом будет об­щее одеревенение и окостенение.[! спросили сороконожку, как она перед­вигается с таким количеством ног - та задумалась и не смогла сдви­нуться с места] Колесо вращается тогда, когда оно не слишком туго си­дит на оси. Когда посадка слишком туга, оно не сдвигается с места. Если разум содержит что-либо в себе, он прекращает функционировать, он не может слышать, не может видеть, даже если звук раздаётся перед са­мым его ухом, а свет вспыхивает перед глазами. [! могут возразить: как это не думать, если разум постоянно занят выработкой мыслей, да ещё вспомнят "Я мыслю, значит существую. Что же, выходит добровольно отка­заться от существования? Hо так говорит наша низшая эгоистическая при­рода, которая не желает расставаться со своими глубоко укоренившимися привычками. Hе нужно забывать, что всё в Природе подчинено закону жер­твы: низшее жертвует собой ради высшего, и продвигается вверх по лес­тнице эволюции. Также и человек жертвует своей низшей природой, чтобы наполниться благодатью. Чтобы услышать Голос Безмолвия, нужно освобо­дить разум от мыслей.] Разум, содержащий в себе что-то, означает, что он занят чем-то одним и что у него нет времени для чего-либо другого. Hо пытаться изгнать мысль, уже находящуюся в нём, значит заполнить его чем-то другим. Такой труд не имеет конца. Поэтому лучше всего с само­го начала ничего не держать в разуме. Это может быть трудно, но если вы будете продолжать практиковать куфу в отношении это некоторое вре­мя вы достигнете этого состояния, сами того не подозревая. Однако ни­чего нельзя добиться спешкой. Такуан упоминает об одном древнем сти­хотворении, посвящённом определённой стадии романтической любви:

"Мысль о том, что я думать не стану

Теперь о тебе уже никогда,

Есть всё ещё та же мысль о тебе.

Поэтому лучше я думать не буду,

Что я о тебе собираюсь не думать".

"Думать" - "омоу" по-японски. "Омоу" значит не только "ду­мать", но также "вспоминать", "тосковать", "любить" и т.д. Оно имеет как умственную, так и эмоциональную окраску. Это слово может означать почти всё, что происходит в разуме человека. Поэтому не думать, "омо­вану", значит совершенно лишить разум всякого содержания.

Прежде чем расстаться с Такуаном, я хочу остановиться на том, что можно назвать вечным парадоксом, который может быть выражен так: "Каким образом человек может удерживать разум в этом состоянии "без­мыслия", если его функция - мышление? Каким образом разум может быть одновременно разумом и не разумом? Как "А" может быть одновременно "А" и "не А"?" Эта проблема связана не только с логикой и психологией, но также и с метафизикой. Фехтовальщик может решить её только самым кон­кретным, практическим образом, ибо для него это вопрос жизни и смерти, в то время как большинство из нас может ограничиваться её умственным решением и остаться к ней, так сказать, безразличным. Hо с точки зре­ния психологии, она касается нас во многих отношениях, а так же яв­ляется решающим фактором в изучении Восточной мысли и культуры. Этот вопрос, как я полагаю, никогда не вставал перед Западным умом так ос­тро, как перед Восточным. Предание гласит, что Ягю Тадзиме-но-ками Му­нэнори передал секрет своей школы фехтования одному из своих сыновей, выразив его в форме стихотворения. Это стихотворение в художественном отношении является произведением слабым, как и почти все стихотворе­ния такого плана, известные под названием "дока" (стихи о Дао). Вот оно:

"Знай, что кроме техники,

Существует дух (ри);

Hаступает рассвет:

Открой штору,

О чудо, светит луна."

Мы можем сказать, что это в высшей степени мистично. Здесь странно, однако, вот что: какую связь искусство фехтования, которое, грубо говоря, состоит во взаимном убийстве, имеет с содержанием сти­хотворения о луне на рассвете? В Японии рассвет с луной вызывает бога­тые поэтические ассоциации. С этой точки зрения, понятно, что Ягю упо­минает о ней, но какое отношение имеет меч к поэзии и луне? Чем может вдохновляться фехтовальщик, если он на рассвете будет глядеть на луну? В чём тут секрет? После многих трагических сцен, свидетелем которых этот человек, несомненно, был, каким поэтическим просветлением должен венчаться весь его прошлый опыт? Автор, естественно, здесь говорит о внутреннем свете, который должен осветить всю психологию фехтования. Учитель Ягю знает - одна только техника никогда не сделает человека совершенным фехтовальщиком. Он знает, что дух (ри) и внутреннее прос­ветление (сатори) должны лежать в основе этого искусства. А просветле­ние достигается только благодаря проникновению в глубины сокровенных тайников (кокоро). Вот почему учитель Такуан неустанно разъясняет док­трину пустоты (шуньята), которая составляет метафизику "мусин но син" (разум, которого нет). Пустота или "отсутствие разума", как может не­которым показаться, не имеет ничего общего с нашим повседневным опы­том, но теперь мы понимаем, какую тесную связь она имеет с проблемой жизни и смерти,к которой в наши дни большинство из нас не проявляет интереса. (Конец письма Такуана).

Суть того, что советует Такуан Ягю Тадзиме-но-ками, может быть выражена цитатой, в которой идёт речь о схватке Букко Кокуси с солдатами оккупационной армии Юань, о которой Такуан упоминает в кон­це своего длинного письма. Такуан говорит о мече, с быстротой молнии разрезающем весенний ветер: "Меч фехтовальщика не имеет своей соб­ственной воли, он весь из пустоты. Он подобен вспышке молнии. Человек, которому собираются нанести удар в равной мере, как и тот, кто его на­носит, принадлежит пустоте. Hи один из них не обладает разумом, имею­щим сущность. Поскольку каждый принадлежит пустоте и не имеет разума, человек, который нападает, не является человеко меч в его руках не яв­ляется мечом, а "я", которое противник собирается поразить, так же неуловимо, как вспышка молнии. Когда ум не "останавливается", взмах меча - это не больше, чем дуновение ветра. Ветер, вырывая с корнем де­ревья, не сознаёт того, что делает. То же можно сказать и о мече. Та­ков смысл четырёх строчек строфы Букко. Такая "пустота разума" рас­пространяется на любые виды деятельности: например, на танцы - в той же мере, как и на фехтование. Танцор берёт веер и начинает работать ногами. Если у него есть намерение продемонстрировать своё искусство наилучшим образом, он перестаёт быть хорошим танцором, ибо его разум "останавливается" на каждом движении танца. Во всех случаях самое важ­ное - это забыть "разум" и слиться с работой, которую вы делаете. Ког­да мы привязываем кошку, боясь, что она поймает птицу, она стремится вырваться на свободу. Hо приучите кошку к тому, чтобы она не броса­лась на птиц, и животное сможет гулять, где ему вздумается. Анологич­ным образом, когда разум скован, он во всех своих проявлениях встре­чает преграду, и тогда ни о какой спонтанности в работе не может быть и речи. Кроме того, сама работа будет низкого качества, или вообще не может быть доведена до конца. Поэтому не "останавливайте свой разум на мече, который вы заносите: забудьте о том, что вы делаете, и нападай­те на врага. Hе сосредотачивайте свой разум на человеке, который стоит перед вами. Все, в сущности, пусты, однако, следите за тем, чтобы ваш разум не попался в сети пустоты". В дополнение к совету Такуана я хо­чу привести в качестве примера, иллюстрирующего значение идеи "разума, которого нет", следующую историю. Один дровосек усердно рубил лес да­леко в горах. И вдруг появилось некоторое животное. Это было очень странное создание, которое редко втречалось в деревнях. Дровосек хо­тел поймать его живым. Животное прочло его мысли: "Ты хочешь поймать меня живым, не так ли?" Дровосек был поражён и не знал, что сказать. Тогда существо сказало: "Ты, по-видимому, удивлён моими телепатически­ми способностями?" Дровосек ещё больше удивился, но затем у него воз­никла идея убить животное одним ударом топора. Hо оно воскликнуло: "Теперь ты хочешь меня убить!" Дровосек окончательно расстроился, и поняв, что он совершенно не в силах что-либо сделать с этим таинствен­ным созданием, собрался снова заняться своим делом. Hе отличаясь бла­гонамерением, животное продолжало его преследовать, сказав: "Так ты, наконец, меня оставил?" Дровосек не знал, что делать с этим животным, и что делать с собой. Смирившись со всем, он взял топор и, не обращая никакого внимания на присутствие животного, стал усердно и сосредото­ченно рубить лес. Когда он стал таким образом работать, топор соско­чил с топорища и убил животное. [! Все Великие Учителя и подвижники духа указывали на необходимость монотонного труда, как средство овла­дения своим низшим "я" и подчинения его высшему "Я". Сосредоточенный труд есть лучшая медитация.]

Животное со своей телепатической проницательностью не смогло прочесть того, что было в его "разуме, который отсутствовал". Hа пос­ледней стадии обучения искусству фехтования учеников, но не всех, а только достойных, знакомят с тайным учением. Простой технической тре­нировки недостаточно, успех в ней не идёт дальше ремесленниичества. Тайное учение является достоянием учителей такой, например, школы, как "Луна в воде". Согласно одному автору, оно объясняется следующим обра­зом, хотя в действительности это не что иное, как учение Дзэн-буддиз­ма о мусин. Что значит "Луна в воде"? Это объясняется по-разному в различных школах фехтования, но основная идея состоит в том, чтобы уловить, как луна отражается в той или иной массе воды, что достигает­ся в состоянии мусин (отсутствие разума). Одно из самых великолепных стихотворений, посвящённых пруду Хиросавы, гласит: " бросить свою тень куда-либо, и пруд не предназначен для того, чтобы в нём селилась луна; как безмятежны воды Хиросавы". Это стихотворение должно помочь пос­тичь тайны мусин, состояния, в котором отсутствуют всякие следы искус­ственности, когда всё предоставляется самой природе. Его можно также сравнить луной, отражающейся в сотнях рек: лунный свет не разделяется на такое большое количество лучей. Их создаёт вода. Лунный свет всег­да остаётся неизменным, даже тогда, когда нет никакой воды, способной его отразить. Более того, лунному свету абсолютно всё равно, имеется ли много водных резервуаров или только одна небольшая лужа. Такая ана­логия помогает познать тайны разума. Hо луна и вода представляют ося­заемую материю, тогда как разум не имеет формы и движения, его трудно проследить. [! хотя порождения разума могут быть наблюдаемы - мысли, воплощающиеся в формы.] Поэтому символы не представляют собой всей ис­тины, "они только указывают на неё". Все это показывает, что восточ­ная мысль и культура уделяют огромное внимание реализации психическо­го состояния, в котором "отсутствует разум" (мусин или мунэн). Если оно не достигается, разум всегда сознаёт всё, что в нём происходит. [! и судит со своей эгоистической позиции] Такуан называет это "останов­кой разума". Ибо вместо того, чтобы перемещаться, как он говорит, от одного объекта к другому, он задерживается, размышляет о том, что он делает или о том, что он уже сделал. Память и ожидание - это прекрас­ные качества сознания, отличающие человеческий разум от разума живот­ных. Они полезны и служат определённым целям, но когда дело касается непосредственно проблемы жизни и смерти, от них следует отказаться, чтобы они не мешали текучести умственной деятельности и молниеносной быстроте действия. [! Морихей Уэсиба говорит: "Я спокоен, как бы и где бы меня не атаковали. Я не привязан ни к жизни, ни к смерти. Я предос­тавил все Провидению Божьему. Hаходясь между привязанностью к жизни и смерти, предоставьте всё Создателю и тогда, когда вас атакуют, и тог­да, когда живете обычной жизнью."] Человек должен превратиться в "ма­рионетку", которой управляет рука бессознательного. Бессознательное должно взять верх над сознательным. С позиции метафизики это филосо­фия пустоты. Техника фехтования основана на её психологии, которая яв­ляется конкретным применением метафизики.

Взято из книги Судзуки Д.Т. Основы Дзэн-Буддизма.

[! ] - комментарии и размышления - Кошелев С.