Как я стал художником.

Опубликовано впервые в журнале "НОВАЯ ЭПОХА" №1 (Мир Огненный № 20).

 

Каждый раз, когда я приезжаю в Ленинград, чувствую что-то особенно род­ное, особенно близкое. И это, наверное, те ранние годы, которые во мне как бы ожи­вают!

Родился я здесь, на Васильевском острове, в семье Николая Константинови­ча Рериха, о котором вы все знаете, знаете о его деятельности, замечательной работе и достижениях. Поэтому мои впечатления детства связаны именно с его кипучей дея­тельностью. У него было очень много инте­ресов. Весь день, а также утро и вечер, он проводил в работе. И теперь, когда огля­нешься и посмотришь назад, видишь и удивляешься, сколько один человек мог сделать, мог дать! И все, что он делал, было на очень высоком уровне.

Наш дом был полон и предметов искусства, и замечательных книг, и кол­лекций Николая Константиновича. Была замечательная коллекция каменного века. Мы все посильно, в том числе и я, помогали собирать эту коллекцию. И в Новгород­ской губернии мы собирали скребки, копья. Естественно, это стало нераздельной частью нашей жизни. Я теперь даже помню все те орудия каменного века, которые Николай Константинович особенно любил, все то, что он особенно почитал, что его интересовало. Кроме того, у него была большая коллекция картин фламандско-нидерландской живописи. И, конечно, это все влияло на нас, на моего брата и меня.

Моя Матушка, которая тоже была замечательной женщиной, женой, матерью, очень мудро с самого начала руководила нашей жизнью и следила за нашими инте­ресами, порывами и чувствами. Она никогда не настаивала ни на чем, никогда не старалась как-то нас убедить в чем-то, но она всегда ставила на нашем пути именно то, что нам было нужно. Мой брат с самых ранних лет интересовался историей, поэто­му она бережно собирала для него книги, которые бы ему помогли, были интересны, и вместе с ним ходила по музеям, учреж­дениям, которые могли как-то его напра­вить. Юрий Николаевич, мой брат, интересовался вначале Египтом, одновременно и Центральной Азией. И этот интерес у него остался на всю жизнь и - помог ему во многих экспедициях в самой Азии.

У меня рано пробудился интерес к естественным наукам. Я очень .интере­совался орнитологией, зоологией. Елена Ивановна доставала мне все нужные книги, которые только могла найти. Она покупа­ла нам чучела птиц, собирала для нас кол­лекции насекомых, жуков. Кроме того, ме­ня привлекали красивые камни, минера­логия. Она тоже собирала для меня всевоз­можные уральские и другие камни. И у меня с детства была большая коллекция, в нее вошла коллекция моего отца и его братьев, которую они собирали в студен­ческие годы. Таким образом, наш малень­кий мир тогда был насыщен замечатель­ными впечатлениями. Перед нашими гла­зами раскрывался новый и богатый мир. Мы всегда присутствовали при всех раз­говорах Николая Константиновича, Елены Ивановны, слушали асе, что они говорили. Это имело большое влияние на нас. Елена Ивановна интересовалась восточной фи­лософией и, я бы сказал, не только аде - точной. Ее интересовала вообще философия. Поэтому она сама покупала и читала книги по философии и во многом помогала Николаю Константиновичу. У Николая Константиновича иногда просто не было времени самому читать, и она как бы слу­жила ему глазами для чтения и передачи именно того, что считала нужным и важ­ным. Так Николай Константинович позна­комился с произведениями Тагора. Его сборник стихов " Гитанджали" хорошо пе­ревел тогда Балтрушайтис, и Николай Константинович очень любил эту книгу.

С самых ранних лет помню, что Николай Константинович и Елена Ивановна интересовались Индией. Индия занимала особое место в их жизни. Тогда же Николай Константинович заинтересовался постройкой буддийского храма здесь, в Ленинграде, и много этому способствовал. К нам приезжали ламы из Тибета, Бурят-Монголии. Я помню, как эти посланцы привозили дары. Так что контакты сущест­вовали уже давно.

Я с детских лет занимался искусством  - рисовал, лепил, и для меня это было может быть самое существенное, самое важное занятие. У меня были учителя. Николай Константинович, хотя и руководил моими занятиями, сам никогда не обучал. Я думаю, потому что он не имел на это времени. Ведь, как я сказал, его дни были до предела заполнены кипучей деятель­ностью. Имея все время перед собой живой пример, картины Николая Константино­вича, видя, как он работал над картинами, как выполнял мозаики и другие работы, - я всегда испытывал воодушевление. Так проходили ранние годы моей жизни. Затем я учился в гимназии Мая на Васильевском острове. Там в свое время учился и Николай Константинович. Так что была извест­ная преемственность, и наша жизнь, наши интересы сложились уже тогда - в те да­лекие годы. И вот потому я могу сказать, что именно Ленинград, тогда еще Петер­бург, потом Петроград, имел такое боль­шое влияние на мое развитие, на мою жизнь. Потому что все, что я получил тогда, все то, чем этот город так или иначе окружал меня, всегда жило во мне и продолжает жить. То, что теперь через мои картины на этой выставке вы видите, - отголоски того времени, отголоски именно ранних восприятий в Петербурге. Поэтому я гор­жусь тем, что родился в этом прекрасном городе. Город этот остался таким же пре­красным, героически прошел через все тяжкие испытания и вышел победителем. Мы все можем гордиться этим. И теперь, когда я приезжаю сюда, он мне кажется прекраснее, может быть еще лучше.

Я верю, что, если мы окружим наше молодое поколение, наших детей всем тем прекрасным, чем сами были окружены, это действительно не только повлияет на них, но будет ведущим началом во всей их жизни...

Прекрасные образы так необходимы для зарождения красивых мыслей! Поэтому надо всем стремиться к тому, чтобы мо­лодое поколение видело как можно больше всего красивого. Это поможет создать бо­гатое красотой будущее...

Вернувшись сюда после многих лет, я узнал все, что видел в детстве, куда ходил, все музеи, которые посещал. Я убедился, что память ни в чем не изменила. Мне осо­бенно дорого то, что центр Ленинграда не изменился, потому что это тот историчес­кий ансамбль, который придает Ленинграду неповторимый облик. Это замечательное и редкое явление - то же, что и в Париже. Центр Парижа тоже совершенно не изме­нился, он сохранен. И поэтому, когда мы воз­вращаемся в Париж, мы знаем, что вернулись именно в Париж. Здесь тоже, когда мы вы­ходим на набережную, когда смотрим на все эти прекрасные здания, знаем, что мы здесь, в Ленинграде, окруженные памятниками. Как я стал художником? Я уже говорил, что именно здесь по­лучил основу своему художеству. Учился я также в очень многих странах, много ездил, много путешествовал. И считаю, что нужно ездить, чтобы знать. Когда мы видим близко, непосредственно, мы все вое - принимаем как-то совершенно по-особому. Недаром говорится: лучше раз увидеть, чем сто раз услышать. Поэтому всегда лучше путешествовать, бывать во всевозможных музеях, смотреть все, что вы можете уви­деть, и накапливать внутреннее богатство.

Я работал в Париже, Италии, путе­шествовал по всей Европе. Затем был в Америке, учился на архитектора, но, ко­нечно, никогда не забывал своего основного призвания- живописи. И всю жизнь я работал с моим отцом, Николаем Конс­тантиновичем. У нас всегда было тесное сотрудничество. Я часто ему помогал, ког­да у него не хватало времени, особенно за границей. Здесь у него было много пре­красных помощников, которых он очень любил и почитал. Они помогали ему выполнять все большие работы - фрески, мозаики - и без них он бы не мог обойтись. Они также помогали в театральных поста­новках, костюмах, декорациях, с которы­ми один человек никогда не смог бы спра­виться. Сотрудничество с Николаем Конс­тантиновичем для меня было главной ра­ботой. Я участвовал во всех его культур­ных учреждениях за границей.

Мое искусство развивалось во мно­гих странах и несет на себе следы многих стилей, многих стран, народов, исканий...

Николай Константинович и Елена Ивановна всегда работали вместе. У них было не только замечательное сотрудни­чество, но полное взаимопонимание во всем. Они друг друга как бы дополняли и в то же время давали друг другу особое новое качество и импульс. Елена Ивановна была для отца замечательным другом. Как вы знаете, Николай Константинович был выдающимся путешественником. Он про­шел караванными путями по всей Цент­ральной Азии. Были очень трудные мину­ты. И всюду Елена Ивановна была с ним и во всем ему помогала.

Путешествия Николая Константино­вича были совершенно исключительным явлением и именно потому, что до него мало кто мог пройти этими путями по Ти­бету... Это были те пути, о которых в свое время мечтали Козлов и Пржевальский. Несмотря на многие и многие трудности, Николай Константинович и Елена Иванов­на вместе завершили то, что ими было на­мечено. Николай Константинович привез не только прекрасные картины, которые он писал в очень трудных условиях, но и много коллекций. Юрий Николаевич, мой брат, сопутствовал им в Тибете. (Я в этой большой экспедиции не участвовал, пото­му что работал тогда в Америке). И, ко­нечно, он тоже помогал, и вместе они при­везли этот богатейший материал.

Николай Константинович вернулся из своей экспедиции по Центральном Азии в Индию, где он хотел основать Центр науч­ных исследований - институт, который мог бы разрешить некоторые очень интересные научные вопросы. Надо было найти место, условия, в которых это можно было сделать.

Выбор пал на долину Кулу. Она ле­жит приблизительно в двухстах милях на север от Симлы. В этом выборе помог из­вестный альпинист - генерал Брус, кото­рый в свое время вел экспедицию на. Эверест и который тоже изучал Гималаи, в том числе многие пики в долине Купу, им покоренные.

Долина Кулу отличается тем, что в ней прекрасный климат, климат европей­ский, очень здоровый, который как-то спо­собствует сохранению вещей, древних ма­нускриптов; хорошо сохраняются дерево, старинная резьба на храмах из гималайского кедра.

Дом, который Николай Константи­нович тогда приобрел и в котором мы и теперь живем, был выстроен более ста двадцати лет тому назад. И сегодня он сто­ит такой же свежий, как когда-то. Настоль­ко был хороший материал у этого дома, что когда посмотрите сейчас на все балки, связи, замечательную штукатурку, клад­ку камней, то невольно подумаете, что это было сделано только два-три года тому назад. Так что климат, конечно, имел боль­шую роль в выборе долины Купу. И с точ­ки зрения красоты, богатства природы трудно найти долину лучшую и более обильную в своей флоре и фауне. Давид Вартанович Тер-Аванесян был у нас в долине Купу и может подтвердить то, что я сказал. Там Николай Константинович основал этот институт исследований. Там проводились работы не только по орнито­логии, зоологии, ботанике, но также изу­чение местной медицины. Мы очень интересовались тибетской, китайской, индий­ской, аюрведической и кашмирской меди­циной. Местные врачи владели замеча­тельной фармакопеей, которая принад­лежала нескольким системам. Мы начали собирать и искать то, что может быть бо­лее полезным и нужным. Каждый год про­водили большую экспедицию по .всей до­лине, во все прилежащие места.

Эта долина интересна тем, что в нее проникает муссон. В следующую долину он уже не попадает, и там характерно рез­кое изменение климата. В каждой долине свой микроклимат. Если вы пройдете на север нашей долины, то попадете уже в тибетские условия. Дальше идут нагорья, где осадки не выпадают; очень сухо и очень высоко, конечно. Особые условия жизни, очень красиво и очень интересно. Юрий Николаевич проводил свои работы там - изучал наречия, археологию и вообще основательно исследовал все прилежащие долины и плоскогорья.

Каждый год мы уезжали из этой долины на тибетское плато) когда это было еще совсем просто и легко - не нужно было оформлять паспорт, разрешение. Вы могли идти, куда хотели. Все, что нужно было для этих путешествий - желание. Все пути были вам открыты. Сейчас, конечно, все изменилось с тех пор, как Тибет отошел к Китаю. Там пролегли военные дороги, во­енные укрепления. Все стало и сложно и трудно. И перед всем этим прекрасный мир начал отступать. К сожалению, наша циви­лизация особенно быстро и безжалостно расправляется с природой. Это я сам видел, как за какие-нибудь десятки лет условия совершенно изменились и как быстро че­ловек изменяет и уничтожает то, что стояло тысячи лет, - в какие-то тридцать-сорок лет! Мы теперь работаем над тем, чтобы эта долина и близлежащие районы были за­поведником. Может быть, это поможет, но ос­тановить натиск, к сожалению, очень трудно...

В картинах Николая Константиновича живет его замечательная светлая личность. Мы как бы соприкасаемся с его мыслями, его порывами. В будущем возможно мы сможем измерять энергию наших мыслей и может быть поймем, что все наполнено мыслями и мысль отпечатывается на всем окружающем. И тогда мы поймем, что должны следить за своими мыслями, что не должны распускаться, а должны помнить, что даже у стен есть уши, глаза, которые все видят, слышат и могут повторить.