Евангелие от Фомы

Тот, кто впервые читает апокрифическое Евангелие от Фомы, обычно испытывает разочарование: столь знакомыми по канонической версии Нового завета кажутся ему изречения Иисуса, собранные в этом произведении. Однако, чем глубже погружается он в изучение текста, тем сильнее охватывают его сомнения в справедливости подобного впечатления. Постепенно он убеждается, как нелегко ответить на вопрос, что же такое это знаменитое <пятое евангелие> (так поначалу называли его). Уже первые строки памятника, настраивающие на его истолкование (<Тот, кто обретает истолкование этих слов, не вкусит смерти>), заставляют современного читателя задуматься не только над смыслом, который автор предлагает открыть, но и над тем, что сам по себе этот призыв означает, какой путь общения подразумевает, с какого рода мышлением предстоит иметь дело, о каких явлениях культуры и истории общества свидетельствует.

Задача не может не увлечь того, кто берется за этот интереснейший документ. На беглый взгляд наиболее близкий (из сочинений Наг-Хаммади) к многократно исследованной традиции о раннем христианстве, он при внимательном рассмотрении оказывается едва ли не самым трудным для понимания. Даже темные спекуляции Апокрифа Иоанна или таинственной <Сущности архонтов> оставляют в конце концов меньше места для сомнений, чем это евангелие. Содержание апокрифа (<Это тайные слова, которые сказал Иисус живой и которые записал Дидим Иуда Фома>.- См. введение) останавливает всякого, кто занимается историей раннего христианства и его духовного окружения. В этом сочинении, обещающем изложение тайного учения Иисуса и отвергнутом церковью, исследователи ищут ответы на многочисленные вопросы, касающиеся развития христианства и гностицизма.

Евангелие дошло во 11 кодексе Наг-Хаммади. Оно в нем второе по счету, занимает страницы 32. 10 -

51.26. Поскольку оно, как и следующее за ним Еванге­лие от Филиппа, состоит из отдельных изречений, обыч­но дают  деление по  изречениям, чему  следуем и  мы . Памятник  хорошо   сохранился,  лакуны   почти  отсут­ствуют.  Евангелие представляет  собой перевод  с гре­ческого на саидский диалект коптского языка.

Как и с чего подойти к интерпретации памят­ника? Не отправляться ли от тех немногих упоминаний у отцов церкви о так называемом Евангелии от Фомы, к которым прежде всего обратились исследовате­ли? Однако изыскания, проделанные Ж. Дорессом и

А. Ш. Пюэшем и другими учеными, убеждают: сход­ство между сочинениями, носящими то же название, что и второе сочинение из кодекса Наг-Хаммади 11, в ряде случаев чисто внешнее '.

Быть может, больше удачи сулит путь исследо­вания памятника с точки зрения тех понятий и обра­зов, которые в нем встречаются - царствие, мир, свет, тьма, покой, жизнь, смерть, дух, силы, ангелы - и ко­торые позволяют очертить его содержательную зону. В зарубежной литературе этому уделено много внима­ния. Но исчерпывает ли такой анализ возможность понять все своеобразие памятника? Не искажено ли в логически безупречных, более или менее однознач­ных системах выделенное таким способом идейное содержание? Не навязывают ли хорошо продуманные модели большую, чем то было на самом деле, реф­лексию оригиналу?

Есть еще один путь, приближающийся к первой попытке отождествить памятник с уже известными документами. Речь идет о том, чтобы выяснить, в чем и насколько найденный текст напоминает христианс­кую, гностическую, неоплатоническую литературу. Этот путь, несомненно, оправдан: параллелей весьма много, в чем убеждает большое число специальных работ, этому посвященных. Однако он обещает лишь частичный успех: ведь цельность документа раство­ряется, постепенно теряется в массе безусловных и сомнительных аналогий. И снова встает тот же воп­рос: что представляет собой именно этот памятник, именно такое соединение сходств и различий?

Способ аналогий хорош, поскольку в любом со­чинении отражается сумма далеких и близких реми­нисценций  автора  (или  авторов).  Но  если  одно  за другим  перебирать  эти  отражения,  то  и  увидим  мы только их. Цельность -  вот что  в конечном  счете оп­ределяет   индивидуальность   памятника.   Характерис­тика  по  терминам,  взятым  в контексте,  делает оче­видным,  что  допустимо  говорить  не  о  большем  или меньшем  наборе  значений, предполагающих  строго раз­работанную  систему,  а  об  ином.  Открытость  текста очень  велика.  Слова  употребляются  весьма свободно, их  значение меняется,  мысль движется,  получая новое содержание,  по  новому  направлению.  Здесь,  разуме­ется, тоже есть своя внутренняя логика, но  это логика не  упорядоченной   правилами  системы,   а  преимуще­ственно  интуитивного  творчества.  Впрочем,  каким бы м-алоосознанным  ни  было  словосочетание,  существуют границы его применения.

Установка апокрифа - поиски. Она выражена во введении и дает знать о себе на протяжении всего произведения. Образы и понятия повторяются, не автор евангелия изобрел их, они были и прежде, они привычны. Вместе с тем именно с их помощью ведутся поиски, рождаются новые решения, создают­ся новые картины. В то же время они сами меняют­ся, наполняются иным содержанием, уступая свое место другим, больше отвечающим новому смыслу.

Хотя вопрос о композиции Евангелия от Фомы в специальной литературе разбирался, стоит вернуть­ся к нему. Общим местом стало утверждение, что в этом сочинении отсутствуют <следы сознательных це­лей при построении> ~. Автор специальной статьи о композиции апокрифа Г. Гарриет указывает на нали­чие <ключевых слов>, скрепляюших отдельные изре­чения '. Однако <ключевые слова> демонстрировали чисто внешние связи, и это не помешало многим авто­рам (Ж. Доресс, Р. Вильсон и др.) уподоблять еван­гелие антологии. В некоторых случаях исследователи подчеркивали внутреннюю смысловую связь между изречениями, но обычно объясняли ее тем, что автор сочинения брал их блоками из другого источника, например у синоптиков.

На наш взгляд, при всем несходстве древней мистической литературы с той античной, которая была богата образцами диалектики и подчинена рефлексии, Евангелие от Фомы сравнимо с сократическими

диалогами:  они  дают представление  не   о  законченном

решении, а о поисках его. Это не мешает нашему па­мятнику быть единым. Он ничуть не менее един, чем продуманные до мельчайших подробностей (идейно и стилистически) синоптические евангелия с описа­ниями жизни Иисуса, связывающими текст. Это не единство антологии. И дело не в <ключевых сло­вах>, которые можно выделить в тексте и которые подчас служат чисто технической цели - запомина­нию, определяют его единство. Последовательность изречений не случайна, она подчинена причудливому единству экстатирующего сознания, то устремляюше­гося новым путем, то возвращающегося к старому, то повторяюшегося и как бы завороженного одним образом, словом, то внезапно движущегося даль­ше. Это то существо апокрифа, которое обнаружи­вается, если изучаешь его не по отдельным поня­тиям, а в целом, с его замедлениями и неожиданными переходами, нащупывая нить, связывающую изречения или блоки изречений, наконец, все его содержа­ние с формой, в которую оно заключено.

Проблема                построения                  апокрифа                чрезвычайно

важна. Анализ отдельных изречений в контексте про­изведения может помочь понять их. Рассмотрим 118 изречений, имеющихся здесь, и уделим особое внима­ние внешней и внутренней связи между ними. Неко­торые темы повторяются неоднократно, но всякий раз по-новому освещены.

Евангелие   представляет   собой   как                                           бы   беседу

Иисуса с его учениками. Несмотря на то, что большую часть текста составляют его изречения, начинаю­шиеся словами <Иисус сказал>, на присутствие собе­седников указывают вопросы и реплики слушателей (см.: 6, 13, 19, 23, 27, 29, 42, 48, 56, 76, 83, 95, 103, 108, 117), а также вопрос, обращенный Иисусом к ученикам (14). Трижды собеседники названы по име­нам (Мария - 24, Саломея - 65, Симон Петр - 118), есть и безымянные персонажи: <женщина в толпе> (83),. < [некий человек] > (76). Форма беседы придает произведению большую свободу, позволяет затрагивать новые темы, однако при этом наводит на мысль, что известная внутренняя связь между отдельными из­речениями существует.

Одна из центральных тем евангелия - проблема жизни и смерти - сформулирована уже во введении. Преодоление смерти, возможность <сне вкусить смер­ти> сопряжена с задачей герменевтики - истолкова­ния <тайных слов>, сказанных Иисусом и записанных Дидимом Иудой Фомой.

В изречении 1, как и во введении, звучит призыв к поискам Их завершение для человека - пережи­вание экстатического состояния, о котором сказано так: <...и, когда он найдет, он будет потрясен, и, если он потрясен, он будет удивлен, и он будет царствовать над всем>. <Ключевые слова> для введения и изрече­ния 1: <кто обретает> (введение), <пока он не най­дет> (1). Хотя в коптском тексте, как и в русском пе­реводе, употреблены разные слова, смысл их один.

Тема царствия развивается в изречении 2. Ме­няется, однако, угол зрения. Описание переживаний человека, который нашел искомое знание и который благодаря ему <будет царствовать надо всем>, далее (2 и 3) уступает место изложению основ учения о цар­ствии и пути к нему. Полемизируя с теми, кто дума­ет, что оно может быть найдено в видимом мире (небо или море), автор заключает изречение 2 словами: < Но царствие внутри вас и вне вас>. Тут царствие как нечто охватывающее одновременно и самого че­ловека, и то, что вне его, противопоставляется пред­ставлению о нем, связанному с материальными гра­ницами.

В изречении 3 евангелист как бы снова возвра­щается к вопросу о пути к царствию, не употребляя, впрочем, этого слова. Подтверждением того, что образ <Отца живого> прямо имеет отношение к данному по­нятию, служат, в частности, изречения 62, 80, 100, 101, 102, 103, 117, где говорится о <царствии Отца>. В соответствии с намеченным представлением о цар­ствии, не тождественном миру видимых явлений и предполагающем вместе с тем иную целостность, ко­торая есть и в человеке, и вне его, в 3-м обнаружи­вается призыв к самопознанию. Оно открывает че­ловеку его причастность этому целому и в то же вре­мя позволяет целому воспринять человека в качестве своей части. Присущая памятнику контрастность сказы­вается не только на уровне общих понятий и о6разов, но и при построении отдельных изречений. В этом от-

ношении типично З-е, где налицо излюбленный компо­зиционно-стилистический прием евангелиста. Оно сое­диняет два парных утверждения, посвященных одной теме, и дает два варианта - положительный и отри­цательный.

Если в изречении 1 процесс овладения знанием описан с его эмоциональной стороны, то в 3-м нес­колько раскрывается его содержание (<Когда вы поз­наете себя, тогда вас узнают и вы узнаете, что вы - дети Отца живого>) . В изречении 55 выражение <дети Отца живого> в приложении к людям, овладев­шим знанием, повторяется почти дословно (<Мы - его дети, и мы - избранные Отца живого>) . Отметим снова возникшую тему жизни и смерти. <Жизнь>, как это наблюдалось и во введении, ассоциируется с пред­ставлением о познании особого рода, в первую оче­редь о самопознании. Характер такого познания, су­лящего человеку приобщение к некоей целостности, преодоление отчужденности, проявляется в словах: <Если же вы не познаете себя, тогда вы в бедности и вы - бедность>.

Изречение 4 в целом продолжает тему знания, дарующего жизнь. Не станем останавливаться на его образах: это предмет особого исследования. Но для современников автора евангелия двух-трех слов было достаточно, чтобы вызвать в памяти читающих или слушающих соответствующие ассоциации. Здесь впер­вые обозначается тема инверсии (<много первых бу­дут последними>), которая в дальнейшем прозвучит неоднократно. Привлекает внимание также самый конец изречения (<...и они станут одним>). Из дру­гих изречений, где не раз повторяется оппозиция един­ство - разделенность, вытекает, что она связана с основными оппозициями: жизнь - смерть, царствие - мир, свет - тьма и др. Связь по <ключевым словам> между изречениями 3 и 4 - <дети Отца живого>, <место жизни>.

Призыв к познанию звучит и в изречении 5: <...познай то, что перед лицом твоим, и то, что скры­то от тебя, откроется тебе. Ибо нет ничего тайного, что не будет явным>.

Отчетливо выраженное и связанное с процес-

сом   познания   противопоставление   скрытого,   тайного

открытому, явному позволяет нам вернуться к введе­нию, где есть подобная оппозиция (тайные слова - истолкование этих слов). Комментарий Р. Гранта -

Д. Фридмана к введению гласит: <<Иисус живой>, говорящий <тайные слова>,- несомненно, воскресший господь, который, по верованиям различных гности­ческих сект, наставлял избранных лиц или маленькие группы после своего воскресения> '. Допустимо взять

под сомнение оба утверждения. В эпитете <тайные> (введение), возможно, заложен тот же смысл, что и в изречении 5. Слова остаются тайными, сокрытыми до тех пор, пока сам человек не истолкует их ~, пока он не овладеет путем познания. Эпитет <живой> в приложении к Иисусу связан не только с легендой о воскресении, но и с представлением о нем как об име­ющем отношение к <царствию>, которое и есть <жизнь> (ср. <Отец живой> - изречение 3, 55).

<Тайное> в 5-м, противопоставленное <явному>, не просто формально напоминает предшествующие изречения (оппозиция) . И по существу познание-от­кровение принадлежит сфере, с которой у Фомы ас­социируются <жизнь>, <царствие>, <единство>. Есть сходство с изречением 3: познание, к которому при­зывает евангелист, ведет к откровению - та же це­лостность, но освешается под иным углом зрения.

Тема инверсии звучит вторично в форме упоми­нания о тайном и явном в изречении 6 после слов о посте, молитве, милостыне. Переход к данному сюжету ком­позиционно оправдан вопросом со стороны учеников. Вместо пути, предусматривавшего выполнение обря-

дов и служение внешним целям ( пост, молитва, ми­лостыня), в евангелии предлагается отречься от лжи и насилия над самим собой. Снова в сущности акцент поставлен на раскрытии и утверждении своего <Я>. Если в предыдущем изречении процесс достижения целостности описывался с точки зрения субъекта, человека, для которого за познанием следует откро­вение, то здесь о том же говорится со стороны объек­та (<все открыто перед небом>). В этих изречениях завершающая фраза (<ибо нет ничего тайного, что не будет явным>) выполняет функцию <ключевого слова>.

Во всех рассмотренных выше изречениях, кроме 2-го, речь шла о возможных изменениях. Какого же рода -изменения они в сущности описывают? Это - раскрытие <тайного>, которое тем самым становится <явным>, изменение, связанное с познанием (само­познанием). И нет нужды видеть нарушение именно такого представления в изречении 7' (как и в 12-м). Вполне допустимо, что в этом, по мнению Ж. Доресса, <чрезвычайно темном> тексте различим намек на пе­реход человека с помощью познания из одного состо­яния в другое (обратим внимание на глагол <стано­виться>, употребленный здесь и отвечающий идее из­менения) .

Если принять это предположение, связь изрече­ний 7 с двумя следующими (8 и 9) окажется не толь­ко формальной (<человек> - 7, <человек> - 8) . Притча об умном рыбаке также может иметь в виду того, кто предпочитает путь познания, о котором го­ворилось ранее. Подобное толкование позволяет и в изречении 9 (притча о сеятеле) увидеть тот же об­раз - человека, спасающегося благодаря знанию. Од­нако такое толкование притч о рыбаке и сеятеле не единственно возможное. Иное, тоже вполне вероят­ное, состоит в том, чтобы в рыбаке и сеятеле пред­положить Иисуса. В обоих случаях речь может идти о тех, кто способен воспринять его учение. Так или иначе, в подтексте изречений 7 - 9, вероятно, прохо­дит тема познания. Если же говорить о связи изрече­ний 8 - 10 по <ключевым словам>, то она, очевидно, обнаруживается в слове <бросать> (<он бросил> - 8, <он бросил> - 9, <я бросил> - 10).

В           изречении  10 о  миссии Иисуса  сказано под

углом  зрения   ее  эсхатологической   значимости. Тут

отчетливо  звучит  тема, которая  повторится затем   в

ряде других изречений, - о  переменах в  судьбах всего

мироздания  в  результате  этой  миссии.   Образ  огня

трижды встречается в  евангелии в  связи с  этой темой

(ср. 17 и 86) .

Слово <мир>, которое впервые в апокрифе появ­ляется в изречении 10, дальше встречается неодно­кратно (см. изречения 10, 17, 25, 29, 32, 33, 61, 84, 114, 115). Контекст меняется, а слово остается тем же, и постепенно яснее проступает значение, вернее, многозначность его. <Мир> отвечает представлению о

другом  состоянии,   нежели  то,   которое  обозначается

словом <царствие>.

Эсхатологическая тема продолжается и в двух следующих изречениях - 11-м и 12-м, которые, бу­дучи сближены содержанием, могут восприниматься как одно целое '. Они с трудом поддаются толкованию, и предлагаемое ниже не более чем гипотеза.

11-е на первый взгляд противоречит 7-му, где, как было сказано, допускается возможность превра­щения живого в мертвое и наоборот: оно отрицает эту возможность. Однако не исключено, что противо­речия здесь и нет, поскольку если в 7-м имеется в виду состояние познания, метафорически - усвоения мерт­вого живым, то в 11-м говорится об ином состоянии (<Это небо прейдет, и то, что над ним, прейдет...>)

Мысль изречения 11 как будто продолжается в первой части 12-го, где противопоставлены два сос­тояния: одно, при котором возможно превращение мертвого в живое, и другое - состояние <в свете>, для которого вопрос <что вы сделаете?>, иначе гово­ря, как приложить усилия в сфере превращения мерт­вого в живое, бессмыслен, ибо само состояние <в све­те> предполагает жизнь, окончательное знание. Изре­чение 12 построено по принципу параллелизма и внутренней оппозиции - применительно к первой час­ти вопрос рассчитан на отрицательный ответ, но во второй он имеет положительное решение: речь идет о состоянии разделенности, преодолеть которое должны усилия познающего человека. К такому пониманию второй части побуждает ряд других изречений (нап­ример, 4, 28, 110), где оппозиция единство - разде­ленность раскрывается именно так.

В рассмотренных изречениях (11 и 12) опять проходит тема жизни и смерти, которая на этот раз связывается с впервые названным в изречении <све­том>. Мы вернемся к значению этого слова в даль­нейшем, пока же подчеркнем, что в 12-м оно отно­сится к конечному состоянию людей, идущих путем гносиса. Уже отмечалось, что Евангелие от Фомы построено по принципу оппозиций. В изречениях 11 и 12 мертвые противопоставлены живым, единство - разделенности. Естественно поэтому ожидать, что должно быть и нечто противоположное <свету> -

<тьма>. В том, что это так, убеждает изречение  65, где

есть  и  то и  другое (связь  в <ключевом  слове> между

изречениями  11  и  12:  <те,  которые  мертвы>  -  11,

<мертвые> - 12) .

Следующее изречение начинается вопросом уче­ников к Иисусу. Как и в б-м, подобный прием позво­ляет автору сочинения перейти к новому сюжету - о судьбе последователей Иисуса, когда тот покинет их. Заметим, однако, что и этот сюжет нельзя считать выпадающим из общей ткани повествования: он при-

мыкает к тому,  что говорится  в 10-м  и 14-м  о миссии

Иисуса.   Заслуживает   быть                                отмеченным   упоминание

о  пути,  который  предстоит  проделать  последователяч

Иисуса, пути, вероятно как-то связанном с познанием. Изречение  13  соприкасается  с  14-м   не только

<ключевым словом> (<справедливый> - 13, <справед­ливого> - 14). Очевидна и смысловая близость между

ними: если в 13-м говорится о пути знания и о настав­никах на этом пути, то 14-е косвенно характеризует само знание. Косвенно потому, что речь идет, собст­венно, не о нем, а об Иисусе - руководителе на этом пути. Отвергая сравнение с ангелом справедливости и философом, евангелист, таким образом, исключает возможность толковать учение как выполнение неких внешних предписаний, а также как рассудочное зна­ние. Вторая часть изречения ориентирует на экстати­ческий характер учения Иисуса (<...ты напился из источника кипящего>), на активную роль посвящаемого (<Я не твой господин...>) . Это изречение перекли­кается с 1-м и важно для понимания евангелия в целом, для уяснения того, какого рода учение пред­ставлено в нем, к какой герменевтике призывает рас­смотренное выше введение. Знание тайного обещает ученикам Иисуса изречение 18 (ср. также 112-е) .

Связь изречений 14 и 15 тоже существует помимо <ключевого слова> (<мои уста> - 14, <в ваши уста> -

15) . Если первое позволяет извлечь представление о содержании учения из того, с кем следует сравнить Иисуса, то второе сосредоточивает внимание на пове­дении его последователей, что равно бросает свет на характер учения. Трижды в евангелии отвергаются пост, молитва, милостыня (изречения 6, 15, 108) -

Доминирующему значению последнего в форме указания на господство над материальным миром (<эти камни будут служить вам>), которое дарует человеку приверженность учению Иисуса, посвящено изречение 21. По своему смыслу оно до известной степени перекликается с 7-м и 12-м, где превращение мертвого в живое, как представляется, означает по­знание.

Многие положения в Евангелии от Фомы по­вторяются несколько раз, хотя и в разном виде. Такой по сути параллелью изречению 19 служит 55-е, в котором свет назван в качестве начального и конеч­ного состояния учеников Иисуса.

Тема жизни, приобщения к незыблемым ценно­стям проходит в образной форме и через изречение 22.

Апокриф допускает не одну интерпретацию тек­ста. Дело не только в том, что окончательное суждение не может быть вынесено ввиду нашей малой осведом­ленности об ассоциациях автора. Но образное мышле­ние предполагает свободу личной фантазии творящего и воспринимающего произведение, читатель становит­ся как бы соавтором, дополняя своим воображением недосказанное. Однако целостность памятника все же определяет границы допустимого толкования. Так, для интерпретации изречения 20 возможны ассоциации с Иисусом, его учениками и тем, что не исчерпывается подверженным разрушению материальным началом (ср. 81) . В сущности каждая ассоциация не исклю­чает другой, поскольку все они в конечном счете имеют отношение к одному ряду значений.

Изречения 19 и 20 связывает <ключевое слово> (<блажен> - 19, <блажен> - 20).

Вернемся, однако, немного назад - к изречению 17, посвященному миссии Иисуса, теме, в которой полнее других проявляется своеобразие евангелия. В изречении 2 говорилось о <царствии> как о некой внематериальной целостности. Оно противоположно <миру> (та же противоположность очевидна и в изре­чении 32) . Этой оппозиции соответствует оппозиция телесного и духовного (см. 34) . В ряду царствия, духа - вечность, жизнь, единство, в ряду мира и пло­ти - смерть, разделенность '. Судьба людей, совме­щающих в себе противоположное, зависит от того, что победит. Победа духовного начала означает конец раз-

деленности,  растворение  в  едином  и вечном.  Путь к

спасению  от  состояния  <мир> к  состоянию <царствие>

лежит через самопознание. Дух, заточенный  в человеке,

возбужденный учением Иисуса, высвобождается, под­держанный духовностью мироздания, сливается с ней.

В этом апокрифе, как и в других, есть два плана изложения. С одной стороны, речь идет об изменениях, о времени, о множестве, с другой - множественность оборачивается единством, время сводится к вечности. Взаимозаменяемость образов, понятий, оппозиций дает знать об этом. И потому в плане времени и множества появляются мифы о духе, об искре света, томящейся в человеке, о гносисе, ее освобождающем, в плане же единства и вечности и гностик, и гносис, и Иисус, и Отец - все они одно. Постоянные переходы от проти­вопоставлений к отождествлениям должны предосте­речь от чересчур жестких решений. Они поддерживают установку на поиски, о которой не устают напоминать авторы текстов.

Если изречение 22 говорит о преодолении смерти, что дается познанием (т. е. о вступлении в <царст­вие>), то в следующих трех изречениях (23 - 25) пове­ствуется об отношении этого состояния к противопо­ложному ему, тому, что обозначается словом <мир>. Изречения 24 и 25 (<ключевое слово>: <хозяева> - 24, <хозяин> - 25) представляют интерес с точки зре­ния места отдельных образов в евангелии, а также смысловой и формальной связи между изречениями. В 24-м ученики сравниваются с детьми, расположив­шимися на поле, им не принадлежащем, т. е. пре­бывающими в <мире>. Изречение 25 начинается слова­ми: <Поэтому я говорю>. Затем новое сравнение с домом и хозяином, а также ворами. Понять его помо­гает завершающая часть: <Вы же бодрствуйте перед миром, препояшьте ваши чресла с большой силой, чтобы разбойники не нашли пути пройти к вам. Ибо нужное, что вы ожидаете,- будет найдено!> Роли ме­няются: разбойники - это <мир>, образ хозяина дома подразумевает учеников. Формальная связь изречений (один и тот же образ) не совпадает с содержательной. Смысл образа меняется, подчиняясь развитию идеи: <мир> враждебен ученикам, которые должны его опа­саться. Эти два изречения предупреждают против того,

чтобы  намертво  закрепить  за  образом   какой-то  один

смысл, что, однако, не противоречит поискам семан­тических рядов.

Изречение 26, продолжая тему учеников, возвра­щает к теме знания. Ей посвящено изречение 27, пове-

ствующее о том, как войти в <царствие>. Оно интерес­но словесным приемом, с помощью которого дано представление об этом уровне бытия. Чтобы достиг­нуть его, необходима активность самих учеников (<Когда вы сделаете...>). Условия, при которых можно

войти в <царствие>, следующие друг за другом и до известной степени исключающие одно другое (одно -

направленное на снятие контрастов <мира>, его мно­жественности, другое - сохраняющее множествен-

ность, но в ином качестве), подводят читателя к пред­ставлению о <царствии> как о совсем новом уровне

бытия, а вместе с тем чем-то напоминающем мир>.

Развивая тему единства, изречение 28 возвра­щает к другой теме - избранности учеников, тех, кто сможет войти в <царствие>. Как это изречение, так

и   предшествующее   строятся  на   контрастности:  тема

единства  тут  же  оборачивается  темой  избранничества.

Связь между изречениями не только тематическая, но и по <ключевому слову> (<одним> - 27, <одно> - -

28) .

Тема учеников в сущности продолжается и в из­речении 29, несмотря на их вопрос, казалось бы уво­дящий в сторону,- о месте, где находится Иисус. Этот вопрос напоминает изречение 4, в котором гово­рится о <месте жизни>. Сходство носит не просто формальный характер. Ответ Иисуса в изречении 29 касается самопознания. Слова о <месте жизни> в 4-м стоят в таком же контексте, если посмотреть изречения 3 и 5. Отождествление Иисуса со светом внутри <чело­века света> соответствует представлению о едином духовном начале в Иисусе и в его учениках. Изрече­ние 29, где Иисус - тот же свет, что есть и в его учени­ках, помогает истолковать изречения 30 и 31.

Они связаны между собой не только <ключевым словом> (<твоего брата> - 30, <твоего брата> - 31), но и более тесно - взаимоотношением учеников между собой. Изречение 30 продолжает тему единства, свя­занного с переходом к <царствию> (<Люби брата

твоего, как душу твою>) . Ей же подчинено и изре­чение 31.

Изречение 32 лишено привычного начала - <Иисус сказал>. Это дает основание предположить, что оно является частью предыдущего. Такое сближе­ние будет еще более правомерным, если в 31-м улавли­вать мысль о переходе к <царствию>. Изречение 32 (или вторая часть одного изречения, составленного из текстов 31-го и 32-го) раскрывает смысл выраже­ния <когда ты вынешь бревно из твоего глаза -

речь  идет о  воздержанности, о  преодолении <мира>,

с помощью чего можно обрести <царствие>.

Оно связано с изречением 33 <ключевым сло­вом>: <от мира> (32), <посреди мира> (33). В послед-

нем   слышна   уже   знакомая  тема   миссии  Иисуса,

раскрываюшаяся   здесь   с   новой   стороны:  ведущее

место  принадлежит  чувству  сострадания  (<Моя  душа

опечали.пась из-за детей человеческих>) . Этим изре­чение 33 перекликается с 30-м. Имеются параллели и образам изречения 33 ( <пьяные>, <жаждущие> - 14, 112; <слепые в сердце своем> - 18, 39; <пустые> -

101) .

С изречением 34 его объединяют как <ключевое слово> (<во плоти> - 33, <плоть> - 34), так и общая оппозиция (плоть - дух). 33-е подсказывает гипотезу о смысле 34-го. В 33-м Иисус говорит, что он явился <во плоти>. Поэтому можно предположительно истол-

ковать фразу <Если  плоть произошла  ради духа,  это -

чудо>  в  том                     смысле,  что  для духа  создана плоть

Иисуса. Следующая фраза <Если же дух ради тела, это - чудо из чудес>, возможно, также подразумевает миссию Иисуса способствовать освобождению духов­ного начала, слитого в людях с телесным (<Но я, я изумляюсь тому, что такое большое богатство положе­но в такую бедность>) . Знакома.я по изречению 3 оппозиция (бедность - богатство) совпадает с другой (тело - дух) .

Тема духовности мироздания продолжается и в изречении 35, сильно затрудняющем исследователей. Здесь Иисус говорит о себе, причем первая часть фразы противопоставляется второй: <...там, где два или один, я с ним>. Истолковать ее помогает греческий

вариант изречения: <Иисус  сказал: Там,  где [двое?,-

они не] без бога, и там, где один, я говорю  вам это,

я  с  ним.  Подними  камень,  ты  найдешь  меня  там,

разруби дерево, я тоже  там> (Рар.  Ох., 1)  . Вторая

часть  греческого  варианта  повторяетсй  в изречении

81 коптского текста: <Разруби дерево, я  там; подними

камень,  и  ты  найдешь  меня  там>.  Эти  три текста

дополняют  друг  друга  и  позволяют  в  изречении 35

выделить  уже  известную  по  изречению  29  мысль об

отождествлении  Иисуса  с  началом  света,  разлитого

повсюду.

От толкования первой части 35-го воздержимся, смысл его неясен.

За изречением 35, повествующим о причастности Иисуса - духовного начала всему существующему, идет изречение 36, прямо не связанное с предыдущим. Но нет ли все же некоторой связи между ним и предшествующими изречениями? Предостережение, содержащееся в З6-м, может быть осмыслено как подтверждение двойственной природы существующего. Только духовное начало тянется к родственному ему. Обособленность же носителя духовности, связанная с его материальностью, мешает объединению. В этом, возможно, и заключается смысл предостережения, обращенного к пророкам и врачам и как бы акценти­рующего внимание не на частном, доступном знанию

их  близких,  а  на  том  общем, носителями  чего они

являются (ср. 27-е) .

В изречении 37 тема миссии Иисуса на время отходит на задний план, уступая место теме знания. Автор евангелия с разных сторон освещает ее: речь идет о несокрушимости истинного знания и его непре­менном распространении. Этому посвящено целиком изречение 38, а в следующем (39) говорится уже не об истинном знании, а о ложном. К той же группе можно присовокупить и изречение 40, толкуя <дом сильного> как <мир>, руководимый ложным знанием, усматривая в словах о том, кто свяжет руки сильного, намек на обладающего истинным знанием, которое открывает путь к <царствию> (в параллельном тексте изречения 102 образ <сильного> тоже ассоциирован с отрицательным началом) .

Изречения 37 и 38 привлекли внимание ученых сходством  с  новозаветными  текстами.  Так,   37-е  близко тексту  Матфея  (<Вы  -  свет   мира.  Не   может  укрыться город,  стоящий  на  верху  горы>.  -  5.14  '  ),  а  38-е параллельно   тексту   Матфея   (<И   зажегши   свечу,   не ставят  ее  под  сосудом,  но  на  подсвечнике  светит всем в  доме>.  -  5.15).  Одна   и  та   же  последовательность у   Матфея   и   у   Фомы   побудила  ученых   думать,  что Фома   заимствовал   у   Матфея,   вносил   добавления   из других   евангельских  текстов   (ср.:  Мф.   10.27,  5.15; Лк. 12.3., 11.33, 8.16; Мк. 4.21 - 24) .  Можно подчеркнуть иное:  между-  изречениями  37  - 40  есть связь  по смыслу (тема  <знания>-во  всех  четырех  изречениях),  в образах (свет  в  37  -  39-м)  и,  наконец,  в  словах  - <ключах> (<тайным>  -  37,  <тайное>  -  38)   .  Последовательность изречений не случайная.

Тема истинного и ложного знания развивается и дальше. Изречения 41 и 42 лучше рассматривать вместе. Они соединены между собой одним образом - одежды, обособляющей людей друг от друга в <мире> и скрывающей единое в них за множеством различий ''. Снова звучит знакомое сравнение - <как малые дети> (42. Ср. изречения 24 и 27). Наградой за преодоление множественности воспринимается завершающая часть изречения 42: <Тогда (вы увидите] сына того, который жив, и вы не будете бояться>. Трудно сказать, под­разумевается ли здесь Иисус в качестве посредника или в качестве частицы света, заключенной в человеке и освобождающейся с его отречением от <мира>. Такое толкование приближает нас к изречению 29; параллель тем более возможна, что оба начинаются с вопроса учеников (29 - о месте, в котором находится Иисус, 42 - о дне явления Иисуса ученикам).

Мысль о единстве духовного начала, заключен­ного в Иисусе и слушающих его учениках, выражена в сходных словах (об учениках: <дети Отца живого> - 3; об Иисусе: <сын того, который жив> - 42).

Если в изречении 42 не совсем ясно, кто имеется в виду - Иисус как свет в самом человеке или Иисус­посредник, то в изречении 43, вероятно, говорится о последнем.

Тема знания продолжается в 44-м. Снова освеща­ется вопрос о ложном знании, равно как и в изречении

45. Думается, что и 46-е развивает тему знания. По­добно многим другим изречениям, оно скрывает в себе

оппозицию: избранные, причастные знанию - лишен­ные его. Та же мысль повторяется в изречении 74. Примечательна форма, в которой она там изложена. Избранничество толкуется не как дар извне, а как результат внутренних усилий человека.

Следующее изречение (47), очевидно, надо пере­вести "словами: <Иисус сказал: <Будьте прохожими>>. На первый взгляд оно стоит вне контекста, однако известная внутренняя связь между ним и сопутствую­щими ему изречениями, несомненно, существует. Речь шла, на что уже указывалось, о двух видах знания, отвечающих приверженности людей двум противопо­ложным началам. Изречение 47 содержит предупреж­дение, неоднократно повторяющееся в евангелии, - не подчинять себя интересам изменчивого материального мира.

Изречение 48 снова открывается вопросом уче­ников Иисуса, спрашивающих его, кто он, их поучаю­щий. Как и два следующих, это изречение можно рассматривать в двух планах: с точки зрения их отно­шения к Новому завету и с точки зрения их взаимо­связи и смысла. Первому аспекту комментаторы удели­ли большое внимание, отмечая сходство с рядом кано­нических текстов. Так, о 48-м Р. Грант и Д. Фридман писали как о <весьма искусной конструкции>, где сплетаются версии Иоанна (8.25), Матфея (7.16 - 20), Луки (6.43 - 44). В заключение они пишут: <Все выгля­дит так, будто Фома сознательно пытался придать смыслу большую таинственность, чем в евангелиях> ". Но проблема сходства с Новым заветом имеет основа­ния быть поставленной только после анализа изречений в их внутренней связи между собой и в зависимости от общего замысла произведения. Если не смотреть на из­речение 48 как на <склеенное> из новозаветных текстов, а сосредоточиться на связи его с другими изречениями, то смысл слов Иисуса <Из того, что я вам говорю, вы не узнаете, кто я?> раскрывается благодаря сравнению с деревом и плодом. Подразумеваются отношения между Иисусом и его учением. 48-е не выпадает из общего контекста предшествовавших изречений, где речь шла о знании.

Мысль о духовном начале как о высшем звучит опять в изречении 49. Наконец,  50-е, в  котором пове­ствуется  о  двух  путях,  двух  состояниях,  перекли­кается с 46-м.

Изречение 51 возвращает к теме миссии Иисуса. <Рожденные женщинами> (ср. 16-е об Отце: <Тот, ко­торый не рожден женщиной>), т. е. люди от Адама до Иоанна Крестителя, противопоставляются ученикам Иисуса, которые могут обрести <царствие:>.

Оппозиция  двух  начал представлена  в изречении

52. Подчеркивается несовместимость двух жизненных путей.

К теме единства возвращается изречение 53 (ср. 27 и 110), а 54-е и 55-е посвящены тем избранным (сбозначающий их термин повторяется в 17-м и 19-м), в которых духовности через познание (ср. 3) суждено завершить круг. Мысль об извечности духовного начала не один раз встречается в памятнике, что не мешает евангелисту говорить об изменениях. То же наблюда­ется и применительно к вопросу о единстве и разделен­ности (выше отмечались два плана изложения) . При­писывая духу постоянство в качестве одного из основ­ных его свойств, евангелист обращает, однако, внима­ние на то изменение, которое постигает это начало в результате миссии Иисуса. Точно так же, противопо­ставляя единству духа разделенность материи, он говорит об Отце, Иисусе, избранных, то есть о мно­жестве форм существования духа. И в той же диалек­тической манере он завершает изречение 55: <Если вас спрашивают: Каков знак вашего Отца, который в вас? - скажите им: Это - движение и покой>.

В изречениях 54 и 55 есть <ключевое слово>: <из­бранные> (54), <избранные> (55). 55-е также связано с 56-м <ключевым словом>: <покой> (55), <покой> (56).

По своему строю последнее напоминает изречение 117, где речь идет о <царствии>, которое распростра­няется по земле, но которого люди не видят. Как <царствие>, так и <покой> имеют отношение к процессу познания (изречение 56: о <покое> - <вы не познали его>; изречение 117: о <царствии Отца> - <и люди не видят его>) .

Тему миссии Иисуса развивает изречение 57 '4. Не только <ключевое слово> (<тех, которые мертвы> - 56, <о тех, кто мертв> - 57)  объединяет его  с преды-

дущим.  Ответ  Иисуса   на  заданный   учениками  вопрос

о  дне  наступления <покоя>  позволяет им  более открыто

заговорить  об  отношении  ветхозаветных   пророчеств  к

миссии Иисуса. В ответе отмечается возможность тол­ковать его миссию как исполнение этих пророчеств. Снова звучит знакомая оппозиция: жизнь - смерть. Живой - Иисус, мертвые же - пророки Израиля (евангелист, очевидно, прибавляет к двадцати трем пророкам двадцать четвертого - Иоанна Крестителя, ср. 51-е). Евангелие от Фомы несет отпечаток нега­тивного отношения к ветхозаветной традиции. Автор был в этом не одинок. Как известно, Маркион отбра­сывал пророков.

Против закона направлено и следующее изрече­ние (58). Оно враждебно обрядности (вспомним 6-е и 15-е) . В нем истинное <обрезание> в соответствии со всей системой евангелия подразумевает духов­ность.

Враждебное отношение евангелиста к иудейскому закону, видимо, связано с его, гностика, отрицательным взглядом на <мир>. Следствием этого же восприни­маются изречения 59 и 60. Все, что <от мира>, вызывает осуждение евангелиста - отсюда похвала бедным (59), обделенным <миром>, отсюда разрыв семейных уз (60), которые тоже ассоциируются с ценностями ненавист­ного <мира>.

Изречение 61 раскрывает смысл наставлений, данных ранее. Тот, кто познает <мир>, находит <труп>. Между изречениями 60 и 61 есть связь в <ключевом слове> (<не станет достойным меня> - 60, <мир не­достоин его> - 61). Хотя в коптском тексте употреб­лены разные слова, смысл их один и тот же.

К некоторым темам, например о посте, молитве и милостыне (6, 15), об отказе от родственных уз (17, 60, 105), о <мире> (61, 84), евангелист возвращается не раз.

В изречении 62 он прибегает к форме притчи, что­бы раскрыть содержание такого понятия, как <царствие Отца>. Внутренняя связь с предыдущим изречением в том, что оба они направлены против <мира> (в первом <мир> назван трупом, во втором, несомненно, к <миру> относится образ плевел) . Тема преодоления <мира> развивается и далее - в изречении 63. В коптском

тексте здесь дан термин, позволяющий двоякое осмыс­ление: <страдал> и <трудился>. Оба смысла не проти­воречат установкам евангелия. Если принять первый вариант перевода, то по своему содержанию эта запо­ведь оказывается близкой другой, представленной в 59-м. Если же руководствоваться вторым, то суть изречения - в том труде, тех усилиях, которые человек затрачивает на поиски истинного познания и которые ведут к жизни (<...он нашел жизнь>; ср. 111, где употреблены те же глаголы <после того как он потру­дился> и <пока не нашел>).

Темы жизни, смерти, поисков и познания проходят в изречении 64. Оно распадается на три части. В начальной Иисус, обращаясь к ученикам, призывает их посмотреть на того, <который жив>, пока они (ученики) живы, чтобы они не умерли и не искали бы возможности увидеть его, не имея таковой. Оба тер­мина (<жить> и <умереть>) скорее всего применяются в духовном смысле. Состояние <жизни> предполагает

возможность созерцать  живое, что  исключает состояние

<смерти>. Далее идет притча о самаритянине  и ягненке.

Ее можно объединить с первой частью, где, видимо, о самаритянине (Иисусе?) говорится как о живом. Притча вызывает ассоциации с изречениями 7, 12, 61, в которых познание приравнивается к поглощению мерт­вого живым. В изречении 64 процесс познания рисуется таким образом: для познающего он означает жизнь, для познаваемого же - умерщвление, переход из прежнего, внешне независимого состояния в другое - растворенность в познающем. Поэтому завершающая часть содержит предупреждение ученикам: и они, се­годня живые, станут трупами и будут поглощены, если не приложат усилий при поисках <места в покое>, если не достигнут высшей духовной активности. Это, разу­меется, лишь предположительное толкование, ибо изречение весьма темное. Подчеркнуты два обстоятель­ства: возможность перехода одного состояния в другое и усилия человека, его духовная активность (<Вы также ищите себе место в покое...>), от которой зависят эти состояния.

Двоякая возможность - жизни и смерти - про­должает обсуждаться в изречении 65. Снова разделен­ности  и  тьме,  отрицательному  состоянию  противопо-

ставляются пустота  как отсутствие  делений и  свет -

положительное состояние, содержание <жизни>.

В испорченном начале изречения 66 можно про­честь слова Иисуса: <Я говорю мои тайны...>, которые напоминают введение к евангелию. Но здесь слово <тай­ны>, видимо, связывается не с интерпретацией учения Иисуса, как было там, а с исключительностью этого учения, несовместимостью его с привычными пред­ставлениями.

Притчи, начиная с той, которую содержит изрече­ние 67, параллельны Новому завету. Хотя в нашей работе было оговорено, что цель ее - не сравнение текста Фомы с каноном, в отношении этих притч допущено отступление: близость Фомы к канону, оди­наковая последовательность притч указали коммента­торам на путь их осмысления - идти от канона. Но сосредоточим внимание на расхождениях, существую­щих между каноном и апокрифом, поскольку именно они чаше всего и говорят, ради чего была включена в Евангелие от Фомы та или иная притча. Изречение 67 напоминает текст Луки (12.16 - 21), однако оно более кратко. В нем отсутствует не только обращение бога­того человека к своей душе и ответ Бога, но и раскры­тие смысла, выраженное в заключительных словах у Луки (<Так бывает с тем, кто собирает сокровища для себя и не в Бога богатеет>): притча у Фомы еще раз подводит к мысли о бренности материальных ценностей, с которыми сочетается понятие <смерть>.

Изречение 68, связанное с предыдущим и после­дующим не только формой притчи, но и одинаковым началом - о <человеке> (<Был человек богатый> - 67,

<У  человека были  гости> -  б8, <У  доброго человека

был  виноградник>  -  69), тоже  параллельно текстам

Нового завета (Мф. 22.2 - 10; Лк. 14.16 - 24). У Фомы притча заканчивается словами, которых нет в каноне: <Покупатели и торговцы не войдут в места моего отца>. Из контекста апокрифа следует, что острие здесь направлено не против торговцев и покупателей, как таковых, а против причастных интересам <мира>.

Если изречение 67 построено так, что нарисован­ная в нем картина должна говорить сама за себя, то изречение 68 несет прямую угрозу - отрешение от <мест моего отца>.

Притча о винограднике (69) й следующая - о камне, который отбросили строители (70), идут у Фомы в том же порядке, что и в синоптических евангелиях ". Это обстоятельство заставило комментаторов обсуж­дать вопрос, у кого заимствовал свой текст Фома. Подчеркнем другое. В синоптических евангелиях оче­видна связь между притчами о винограднике и о камне. Вторая как бы раскрывает и дополняет содер­жание первой. Думается, что в апокрифе смысл обоих изречений - отношение <мира> к новому учению. У синоптиков (Мф. 21.42; Мк. 12.10 - 11; Лк. 20.17) Иисус ссылается на Писание, у Фомы (70) образ тот же, но о Писании речи нет.

Следующие четыре изречения нельзя понять, если рассматривать их изолированно. Начнем с 71-го, в переводе которого мы согласны с А. Ш. Пюэшем ". <Иисус сказал: Тот, кто знает все, нуждаясь в самом себе, нуждается во всем>. Заключенную в нем фор­мулу Ж. Доресс называет таинственной. Налицо про­тивопоставление. Что означает слово <все>? Доресс, а также Грант и Фридман считают, что под ним под­разумевается Иисус. Думается, однако, что параллели из канона, данные Пюэшем (Мф. 16.26; Мк. 8.36; Лк.

9.25), оправданны.

Изречение 72 связано с 71-м <ключевым сло­вом> - <во всем>, букв. - <во всем месте> (71), <там>, букв. - <в месте> (72), Оно, как и 73-е (здесь тоже обнаруживается связь в <ключевом слове>: <преследовали>), принадлежит к числу <заповедей блаженства>. В основе этих изречений - противопо­ставление жизни внутренней миру внешнему. Изрече­ние 73 раскрывает смысл 72-го, так как прямо говорит о внутреннем мире человека (<Блаженны те, которых преследовали в их сердце...>) и, таким образом, делает понятными завершающие слова предыдущего (<... и не найдут места там, где вас преследовали> - ср. 29-е). Вторую из <заповедей блаженства> изречения 73 (<Блаженны голодные, потому что чрево того, кто желает, будет насыщено>) нельзя рассматривать отдельно от первой. Только при осознании связи между ними смысл может быть раскрыт. В том контексте (частном и общем), в котором эта заповедь присут­ствует у Фомы, нет никаких оснований понимать ее как некую социальную программу. Обещание Иисуса <насытить чрево> голодных в рамках данного еванге­лия может быть воспринято в качестве художественого образа.

К перечисленным изречениям примыкает по со­держанию изречение 74, где говорится о духовном перерождении человека, предполагающем его собствен­ные усилия. Снова звучит тема жизни и смерти. Из­речение 74 перекликается с 46-м, в котором сказано об избранных. В 74-м это избранничество ставится в зависимость от духовной активности человека (<Когда вы рождаете это в себе...>) .

В изречении 75 вновь поднимается тема эсхатоло­гической миссии Иисуса. Тут, как и в параллельных - 10-м и 17-м, учение его характеризуется с точки

зрения  того  разрушительного  действия,  которое  оно

оказывает  на   существующий  порядок   вещей.  Миссия

Иисуса расценивается как грань в мироздании. Это изречение связано с 76-м по принципу контраста. В последнем евангелист языком притчи уточняет мысль, высказанную ранее: разрушение существующих по­рядков, связанное с именем Иисуса, не означает, что тому началу, которое проявляет себя в нем, свойствен­на разделенность (ср., например, изречения 4, 27, 28).

Следчющие три (77, 78, 79) посвящены теме из­бранничества и построены на противопоставлении еди­ниц множеству: жатва обильна - работников мало (77), многие - единственные (79), много - никого (78). В текстах внимание акцентируется на возмож­ности, которая открыта перед многими, но которая реализуется лишь отдельными единицами. Все три изречения связаны между собой и формально - <клю­чевым словом> (<господина> - 77, <Господи> - 78,

<многие> - 78, <многие> - 79) .

Оппозиция множество - единицы переходит в изречение 80, насыщаясь новым содержанием. В прит­че, посвященной теме <царствия>, товары - образ множественности мира - противопоставлены одной жемчужине, ассоциирующейся с <царствием>, сокро­вищу, <которое не гибнет, которое остается там, куда не проникает моль, чтобы съесть, и (где) не губит червь>. Опять звучит призыв к поиску (<Вы также ищите его сокровище...>).

Изречение 81 как бы обобщает сказанное ранее (см. 35). В нем Иисус раскрывает свою сущность, на­зывал себя светом, пронизывающим все, объединяю­щим все, первопричиной всего. Это обнаружение Иису­сом его сути перед учениками представлялось, видимо, одним из звеньев того знания, которое вело учеников к раскрытию их природы. 0 <свете> упоминается и в других изречениях апокрифа (см. 12, 29, 55, б5, 87). Это йзречение связано с 82-м. Если в 81-м Иисус прямо говорит о своей природе, то дальше он возвращается к иносказательной форме, предупреждая слушающих его учеников, чтобы те сосредоточивали внимание не на внешних моментах (ср.: 33-е: <я... явился им во плоти>), а на сути. Изречение 82 в этом отношении перекликается и с изречением 36 - о про­роке и враче.

Тот же подтекст можно различить и в изречении 83, построенном в форме беседы (оно связано с пре­дыдущим <ключевым словом>: <истину> - 82, <в истине> - 83). Женщина из толпы говорит о блажен­стве, которое испытывает мать Иисуса; этому Иисус противопоставляет иное понимание: <Блаженны те, ко­торые услышали слово Отца (и) сохранили его в исти­не>. Затем он добавляет, что наступят дни, когда и материнские узы как внешние по отношению к духов­ности в том смысле, в каком она понимается в этом памятнике, будут отринуты (ср.: 103, а также 60 и 105).

Тема отрицания <мира> - начала телесного зву­чит в изречении 84, повторяя отчасти 61-е. И снова в изречении 85 - противопоставление <мира> иному бо­гатству, приобщающему к <царствию> (ср. 1 и 3). Вторая часть его сравнима со 114-м.

Нить обрывается на изречении 86, которое как бы поясняет, о каком царствии шла речь в предыду­щем изречении, и снова возникает образ огня (ср. 10, 17). Оно связано с предыдущим <ключевым сло­вом>: <пусть царствует> (85), <от царствия> (86).

Изречения 87 и 88 открывают новую тему, хотя переход к ней после сказанного о <царствии> нельзя считать неожиданным. По мнению всех изучавших эти изречения, они трудны для понимания. Исследо-

ватели  сближали  тексты  с новозаветной  традицией и

гностическими   произведениями.  Попытаемся   и  здесь

не отступать от принятого однажды принципа - про­слеживать возможные границы истолкования отдель­ного текста с точки зрения целостности памятника.

В этих изречениях евангелист повествует о том, о чем только упоминается в 5-м (<...то, что скрыто от тебя, откроется тебе>) . Речь идет о различных формах знания, соответствующих разным объектам. 0 первой, общей для всех людей, говорится в изречении 88 (<Когда вы видите ваше подобие, вы радуетесь>) . От этого <подобия>, относящегося к видению мате­риальной оболочки, отличаются <образы>, о которых сказано, что они <произошли до вас>, <не умирают и не являются> (88) . <Образы являются человеку, и свет, который в них, скрыт...> (87). По сравнению с видением <подобия> это более высокая ступень знания, великое потрясение (<...сколь великое вы перенесе­те?> - 88) . Но свет, скрытый в образах, невидим людям. И последняя ступень познания - откровение: <В образе света Отца он (свет) откроется, и его образ скрыт из-за его света> - 87). Таким представляется смысл изречений, посвященный вступлению человека в новое состояние ".

Они связаны между собой <ключевыми словами>: <образы> (87), <ваши образы> (88). Такая же связь наблюдается и между изречениями 88 и 89 (<которые произошли> - 88, <произошел> - 89) .

Изречение 89 зависит от предыдущих, поскольку знание, неведомое прошлым поколениям, сулит учени­кам Иисуса возможность жизни, делает их выше Ада­ма, который <произошел от большой силы и большого богатства>. Слова <он недостоин вас> (т. е. учеников Иисуса, коим доступно видение образов и света) встречались в евангелии и раньше: тот, кто познал мир, противопоставляется самому миру как началу низшему по отношению к познавшему его (61). Вос­станавливаемые издателями текста слова < [он] не [вкусил бы] смерти> напоминают сходные из введе­ния, относящиеся к тем, кто нашел истолкование тай­ных слов Иисуса, из изречения 19 - о познавших вечное начало, из 22-го - о познавших пять неменяю­шихся деревьев рая.

Больше, чем два предшествующих, насторажива-

ет изречение 90. По справедливому замечанию коммен­таторов, оно повторяет слова из канона (Мф. 8.20; Лк. 9.58) . Но едва ли его надо на этом основании по­нимать так же, как соответствующие тексты синопти­ков. Иначе говоря, нет необходимости видеть в данном изречении вкрапленный в Евангелие от Фомы чуже­родный для этого памятника биографический эле­мент - из жизнеописания Иисуса. Выражение <Сын человека> в 90-м сопоставимо с таким же в 110-м, где оно относится к тем, кто верен учению Иисуса, изре­чение 91 можно истолковать как продолжающее мысль, высказанную в 90-м, то есть предполагать, что и тут и там речь идет об участи духовного в <мире>.

Для комментирования изречения 92 привлекают­ся параллели со стороны. Но полной ясности о его смысле они не дают. Если же исходить из общего контекста, то и это изречение, и следующее за ним (видимо, непосредственно направленное против обряд-

ности - ср. 6, 15, 58) оттеняют противоположность ду­ховного, своего, внутреннего телесному, чуждому, внешнему.

Группа изречений - с 94-го до 99-го - подчине­на развитию темы поисков, которая по сути не что иное, как знакомая тема познания. Изречение 94, от­крывающее группу, напоминает известное место из Евангелия от Матфея (11. 28 - 30): <Придите ко мне все труждающиеся и обремененные, и я успокою вас.

Возьмите иго мое на себя и научитесь от меня. Ибо я кроток и смирен сердцем; и найдете покой душам ва­шим. Ибо иго мое благо и бремя мое легко>. Не слу­чайно текст у Фомы имеет иную редакцию. Изречение 94 заканчивается словами <...и вы найдете покой се­бе> '", подчеркивающими активность учеников Иисуса при достижении ими желаемой цели; в каноне центр тяжести перенесен на Иисуса, который дарует покой

(<... и я успокою вас>).

В изречении 95 противопоставляется вера, нуж­дающаяся во внешних доказательствах, иному пути познания. В 96-м снова, но уже яснее повторяется мысль о поисках. Активность учеников предполагается и при проповеди Иисуса: сообщаемое знание должно отвечать поискам слушателей. В 97-м говорится о цен­ностях, которые надо не только искать, но и беречь.

Изречения 96 - 97 параллельны 98-му и 99-му. В первом опять речь идет о поисках, которые будут увенчаны находкой, 99-е иносказательно дает понять, что в сфере духовной должны быть иные установки, чем в обычной жизни ' .

Р. Грант и Д. Фридман воспринимают изречения 96 - 99 как одно целое. Впрочем, в конце концов не так важно, рассматривать ли текст как одно или как четы­ре изречения, существеннее единство содержания, об­наруживаемое в нем. Помимо внутренней связи между изречениями существует связь в <ключевых словах>: <ищите>, <найдете> (96), <кто ищет, найдет> (98), <не давайте> (97), <не давайте> (99) . Такая же связь обнаруживается между 99-м и 100-м (<не возьмете их> - 99, <взяла> - 100) .

Три последующих изречения (100 - 102) - прит­чи о <царствии Отца> объединяются не только фор­мально, но и по смыслу. <Царствие Отца> раскрывает­ся в сравнениях, имеющих в виду путь ищущих.

Притча 102 повествует об усилиях, затрачивае­мых на борьбу с <миром>, а в изречении 103 отрица­тельное восприятие его дает знать о себе с помощью переноса родственных уз в плоскость духовности (ср. 60 и 105) .

Изречение 104 продолжает мысль, что активность, относящаяся к духовному началу в человеке (<...то, что мое, дайте это мне!>), есть нечто иное по отноше­нию ко всему остальному в его жизни.

В известной степени изречение 105 повторяет 103-е. Построенное на внутренней оппозиции, оно, однако, из-за порчи текста оставляет место для сом­нений.

Осуждение того, что связано с <миром>, враж­дебность его к учению Иисуса остается темой изрече­ний 106 - 109. 106-е, перекликающееся по своему со­держанию с 44-м, подчеркивает негативное отношение <мира> (образ фарисеев) к знанию, связанному с име­нем Иисуса. Проклятие фарисеям сменяется восхва­лением того, кто настороже к <миру> (107, ср. 25-е; <мир> как разбойники) .

Если изречения 103 и 105 осуждают родственные узы, а 104-е настаивает на обособлении духовной ак­тивности от иных сфер деятельности человека,  то 108-е снова говорит о молитве  и посте,  о которых  уже шла речь в 6-м и 15-м.

В 109-м автор возвращается к теме враждебно­сти <мира> к человеку, узнавшему <отца и мать> (в духовном смысле), т. е. идущему путем гносиса.

Завершающие сочинение девять изречений как бы подводят итог сказанному ранее, они касаются большинства тем, в той или иной степени уже затро­нутых в апокрифе. Так, 110-е опять поднимает вопрос о единстве и разделенности (ср.: 4, 12, 28), 111-е снова заключено в форму притчи о <царствии> и, по­добно предыдущим, посвящено избранным, которые следуют <знанию>.

В изречении 112 оттеняется особый характер это­го знания. Слова <Тот, кто напился из моих уст, ста­нет как я> указывают на состояние, единое для Иису­са и его учеников.

В 113-м (автор и тут прибегает к притче) повест­вуется о <царствии> как о состоянии, достигаемом человеком. Это не тот, кто обладает тайным сокрови­щем (духовным началом) и не подозревает о нем, а тот, кто обнаруживает сокровище (т. е. осознает себя). Оно побуждает его к дальнейшей деятельности (ду­ховной).

Отрицательное отношение к <миру> еще раз от­разилось в изречении 114, содержащем призыв отка­заться от богатства. Оно противопоставлено духовно­му сокровищу, о котором говорит изречение 113. Между 114-м и 115-м существует связь в <ключевом слове>: <от мира> (114), <мир> (115).

И все от <мира>, гласит изречение 115, ничто по сравнению  с  учениками  Иисуса,  достигшими  состоя­ния  <царствия>.  Опять слышна  тема жизни  и смерти: <...и тот, кто  живой от  живого, не  увидит смерти>. В  последний раз  настойчиво проводится  мысль: <Тот, кто нашел самого себя,- мир недостоин его>.

За основной оппозицией <мир - царствие> идет другая - <душа - плоть> (др. 116-е с 34-м <дух - тело> и 91-м: <душа - тело>).

Обратившись к теме <царствия> прямо, а не в форме притчи (117), автор возвращает читателя к мысли, высказанной вначале (ср. 2), но тогда не до конца понятной. Теперь в конце евангелия она звучит яснее. Иисус говорит: <Оно не приходит, когда ожи­дают. Не скажут: Вот, здесь! - или: Вот, там! - Но царствие Отца распространяется по земле, и люди не видят его>. Ответ Иисуса на вопрос учеников не­двусмыслен: царствие принадлежит тем, <кто нашел самих себя>, кто стал <духом живым> (118). В этом изречении говорится о том тождественном жизни ду­ховном состоянии, которое не знает деления <мира> (ср.: 27 и 42). Достигнуть - значит вступить в <цар­ствие небесное>. Изречения 117 и 118 связаны <клю­чевым словом>: <царствие> (117), <в царствие> (118).

После 118-го в рукописи стоит название сочине­ния - Евангелие от Фомы.

Итак, помимо очевидной общности представле­ний, помимо <ключевых слов>, связывающих изрече­ния, в апокрифе есть еще то, что можно обозначить как стилевое единство памятника. Это не только пов­торяющиеся художественные приемы, принцип оппо­зиции, с помощью которого изречения строятся и сое­диняются друг с другом, но и способ передачи смысла отдельных изречений через определенную их последо­вательность.

Хотя каждое из 118 изречений заслуживает более обстоятельного анализа, внешних параллелей, которые в литературе продолжают расти, изучение текста в его целостности - необходимая ступень для перехода к его исследованию под другим углом зрения.

При таком изучении рассеивается и первое недо­умение по поводу того, почему евангелие было запре­щено церковью. Несмотря на то что внешнее сходство с каноном велико и только немногие из массы изре­чений не имеют параллелей с новозаветными еванге­лиями, общая установка памятника неканоническая. Если в каноне, по словам А. Гарнака, дают знать о себе три идейные основы: учение о владычестве Бога, о любви к Богу и ближним, о прощении грехов ", то здесь их заменяет учение о едином духовном начале, о двух состояниях и о самопознании человека как о пути к спасению.

Тема избранничества сопряжена с идеей возмож­ности преодолеть <мир> и достигнуть <царствия>, открытой людям, которые несут духовное начало. Од­нако эту возможность реализуют лишь немногие.

Иисус в Евангелии от Фомы обрисован иначе, чем у синоптиков или Иоанна. Нет подробностей, ка­сающихся его жизни и смерти на кресте, совсем не чувствуется историзирующая тенденция, столь сильная в каноне. Вместо того образно переданы основы уче­ния. Путь спасения мыслится здесь как путь поисков, путь познания особого рода, ориентированного на эк­стаз, а не на логическое мышление. Настроить чело­века на это - одна из целей евангелия.

Эстетическая цельность присуща сочинению, хотя евангелист, несомненно, располагал большой традици­ей, вероятно и устной и письменной. Но одно не про­тиворечит другому. Апокриф - не компиляторская ра­бота, а плод творчества, переосмыслявшего матср иал и вносившего в произведение единство.

Евангелие от Фомы

Это тайные слова, которые сказал Иисус живой и которые записал Дидим Иуда Фома. И он сказал: Тот, кто обретает истолкование этих слов, не вкусит смерти.

1. Иисус сказал: Пусть тот, кто ищет, не пере­стает искать до тех пор, пока не найдет, и, когда он найдет, он будет потрясен, и, если он потрясен, он бу­дет удивлен, и он будет царствовать над всем.

2. Иисус сказал: Если те, которые ведут вас, говорят вам: Смотрите, царствие в небе! - тогда пти­цы небесные опередят вас. Если они говорят вам, что оно - в море, тогда рыбы опередят вас. Но царствие внутри вас и вне вас.

3. Когда вы познаете себя, тогда вы будете поз­наны и вы узнаете, что вы - дети Отца живого. Если же вы не познаете себя, тогда вы в бедности и вы - бедность.

4. Иисус сказал: Старый человек в его дни не замедлит спросить малого ребенка семи дней о месте жизни, и он будет жить. Ибо много первых будут пос­ледними, и они станут одним.

5. Иисус сказал: Познай то, что (или того, кто) перед лицом твоим, и то, что скрыто (или тот, кто скрыт) от тебя,- откроется тебе. Ибо нет ничего тай­ного, что не будет явным.

6. Ученики его спросили его; они сказали ему: Хочешь ли ты, чтобы мы постились, и как нам молить­ся, давать милостыню и воздерживаться в пище? Иисус сказал: Не лгите, и то, что вы ненавидите, не делайте этого. Ибо все открыто перед небом. Ибо нет ничего тайного, что не будет явным, и нет ничего со­кровенного, что осталось бы нераскрытым.

7. Иисус сказал: Блажен тот лев, которого съест человек, и лев станет человеком. И проклят тот человек, которого съест лев, и лев станет человеком.

8. И он сказал: Человек подобен мудрому рыба­ку, который бросил свою сеть в море. Он вытащил ее из моря, полную малых рыб; среди них этот мудрый рыбак нашел большую (и) хорошую рыбу. Он выбро­сил всех малых рыб в море, он без труда выбрал боль-

шую рыбу. Тот, кто имеет уши слышать, да слышит!

9. Иисус сказал: Вот, сеятель вышел, он напол­нил свою руку, он бросил (семена) . Но иные упали на дорогу, прилетели птицы, поклевали их. Иные упали на камень, и не пустили корня в землю, и не послали колоса в небо. И иные упали в терния, они заглушили семя, и червь съел их. И иные упали на добрую землю и дали добрый плод в небо. Это принесло шестьдесят мер на одну и сто двадцать мер на одну.

10. Иисус сказал: Я бросил огонь в мир, и вот я охраняю его, пока он не запылает.

11. Иисус сказал: Это небо прейдет, и то, что над ним, прейдет, и те, которые мертвы, не живы, и те, ко­торые живы, не умрут.

12. В (те) дни вы ели мертвое, вы делали его живым. Когда вы окажетесь в свете, что вы будете делать? В этот день вы - одно, вы стали двое. Когда же вы станете двое, что вы будете делать?

13. Ученики сказали Иисусу: Мы знаем, что ты уйдешь от нас. Кто тот, который будет большим над нами? Иисус сказал им: В том месте, куда вы пришли, вы пойдете к Иакову справедливому, из-за которого возникли небо и земля.

14. Иисус сказал ученикам своим: Уподобьте ме­ня, скажите мне, на кого я похож. Симон Петр сказал ему: Ты похож на ангела справедливого. Матфей ска­зал ему: Ты похож на философа мудрого. Фома ска­зал ему: Господи, мои уста никак не примут сказать, на кого ты похож. Иисус сказал: Я не твой господин, ибо ты выпил, ты напился из источника кипящего, ко­торый я измерил.

И он взял его, отвел его (и) сказал ему три сло­ва. Когда же Фома пришел к своим товарищам, они спросили его: Что сказал тебе Иисус? Фома сказал им: Если я скажу вам одно из слов, которые он сказал мне, вы возьмете камни, бросите (их) в меня, огонь выйдет из камней (и) сожжет вас.

15. Иисус сказал: Если вы поститесь, вы зароди­те в себе грех, и, если вы молитесь, вы будете осуж­дены, и, если вы подаете милостыню, вы причините зло вашему духу. И если вы приходите в какую-то землю и идете в селения, если вас примут, ешьте то,

что вам выставят. Тех, которые среди них больны, ле­чите. Ибо то, что войдет в ваши уста, не осквернит вас, но то, что выходит из ваших уст, это вас осквернит.

16. Иисус сказал: Когда вы увидите того, кото­рый не рожден женщиной, падите ниц (и) почитайте его; он - ваш Отец.

17. Иисус сказал: Может быть, люди думают, что я пришел бросить мир (xxxxx)в мир (ххххххх), и

они не знают, что я пришел бросить на землю разделе­ния, огонь, меч, войну. Ибо пятеро будут в доме: трое будут против двоих и двое против троих. Отец против сына и сын против отца; и они будут стоять как един­ственные.

18. Иисус сказал: Я дам вам то, чего не видел глаз, и то, чего не слышало ухо, и то, чего не коснулась рука, и то, что не вошло в сердце человека.

19. Ученики сказали Иисусу: Скажи нам, каким будет наш конец. Иисус сказал: Открыли ли вы начало, чтобы искать конец? Ибо в месте, где начало, там бу­дет конец. Блажен тот, кто будет стоять в начале: и он познает конец, и он не вкусит смерти.

20. Иисус сказал: Блажен тот, кто был до того, как возник.

21. Если вы у меня ученики (и) если слушаете мои слова, эти камни будут служить вам.

22. Ибо есть у вас пять деревьев в раю, которые неподвижны и летом и зимой, и их листья не опадают. Тот, кто познает их, не вкусит смерти.

23. Ученики сказали Иисусу: Скажи нам, чему подобно царствие небесное. Он сказал им: Оно подоб­но зерну горчичному, самому малому среди всех семян. Когда же оно падает на возделанную землю, оно дает большую ветвь (и) становится укрытием для птиц небесных.

24. Мария сказала Иисусу: На кого похожи твои ученики? Он сказал: Они похожи на детей малых, ко­торые расположились на поле, им не принадлежащем. Когда придут хозяева поля, они скажут: Оставьте нам наше поле. Они обнажаются перед ними, чтобы оста­вить это им и дать им их поле.

25. Поэтому я говорю: Если хозяин дома знает, что приходит вор, он будет бодрствовать до тех пор, пока  он  не  придет,  и  он  не позволит  ему проникнуть в его дом царствия его, чтобы унести  его вещи.  Вы же бодрствуйте  перед  миром,  препояшьте  ваши  чресла с большой   силой,  чтобы   разбойники  не   нашли  пути пройти  к  вам.  Ибо  нужное,  что вы  ожидаете, будет найдено.

26. Да был бы среди вас знаюший человек! Ког­да плод созрел, он пришел поспешно,- его серп в руке его,- (и) он убрал его. Тот, кто имеет уши слы­шать, да слышит!

27. Иисус увидел младенцев, которые сосали мо­локо. Он сказал ученикам своим: Эти младенцы, кото­рые сосут молоко, подобны тем, которые входят в цар­ствие. Они сказали ему: Что же, если мы - младенцы,

мы  войдем  в  царствие?  Иисус  сказал  им:  Когда вы

сделаете двоих одним, и когда вы сделаете внутрен­нюю сторону как внешнюю сторону, и внешнюю сто­рону как внутреннюю сторону, и верхнюю сторону как нижнюю сторону, и когда вы сделаете мужчину и женщину одним, чтобы мужчина не был мужчиной и женщина не была женщиной, когда вы сделаете гла­за вместо глаза, и руку вместо руки, и ногу вместо

ноги, образ вместо образа,- тогда вы войдете в [царствие] .

28. Иисус сказал: Я выберу вас одного на тысячу и двоих на десять тысяч, и они будут стоять как одно.

29. Ученики его сказали: Покажи нам место, где ты, ибо нам необходимо найти его. Он сказал им: Тот, кто имеет уши, да слышит! Есть свет внутри че­ловека света, и он освещает весь мир. Если он не ос­вещает, то - тьма.

30. Иисус сказал: Люби брата твоего, как душу твою. Охраняй его как зеницу ока твоего.

31. Иисус сказал: Сучок в глазе брата твоего ты видишь, бревна же в твоем глазе ты не видишь. Когда ты вынешь бревно из твоего глаза, тогда ты увидишь, как вынуть сучок из глаза брата твоего.

32. Если вы не поститесь от мира, вы не найдете царствия. Если не делаете субботу субботой, вы не уви­дите Отца.

33. Иисус сказал: Я встал посреди мира, и я явился им во плоти. Я нашел всех их пьяными, я не нашел никого из них жаждущим, и душа моя опечали­лась за детей человеческих. Ибо они слепы в сердце своем и они не видят, что они приходят в мир пусты­ми; они ищут снова уйти из мира пустыми. Но теперь

они пьяны. Когда  они отвергнут  свое вино,  тогда они

покаются.

34. Иисус сказал: Если плоть произошла ради духа, это - чудо. Если же дух ради тела, это - чудо из чудес. Но я, я удивляюсь тому, как такое большое богатство заключено в такой бедности.

35. Иисус сказал: Там, где три бога, там боги. Там, где два или один, я с ним.

36. Иисус сказал: Нет пророка, принятого в сво­ем селении. Не лечит врач тех, которые знают его.

37. Иисус сказал: Город, построенный на высокой горе, укрепленный, не может пасть, и он не может быть тайным.

38. Иисус сказал: То, что ты услышишь твоим ухом, возвещай это другому уху с ваших кровель. Ибо никто не зажигает светильника (и) не ставит его под сосуд и никто не ставит его в тайное место, но ставит его на подставку для светильника, чтобы все, кто вхо­дит и выходит, видели его свет.

39. Иисус сказал: Если слепой ведет слепого, оба падают в яму.

40. Иисус сказал: Невозможно, чтобы кто-то во­шел в дом сильного и взял его силой, если он не свя­жет его руки. Тогда (лишь) он разграбит дом его.

41. Иисус сказал: Не заботьтесь с утра до вечера и с вечера до утра о том, что вы наденете на себя.

42. Ученики его сказали: В какой день ты явишь­ся нам и в какой день мы увидим тебя? Иисус ска­зал: Когда вы обнажитесь и не застыдитесь и возь­мете ваши одежды, положите их у ваших ног, подобно малым детям, растопчете их, тогда [вы увидите] сына того, кто жив, и вы не будете бояться.

43. Иисус сказал: Много раз вы желали слышать эти слова, которые я вам говорю, и у вас нет другого, от кого (вы можете) слышать их. Наступят дни - вы будете искать меня, вы не найдете меня.

44. Иисус сказал: Фарисеи и книжники взяли ключи от знания. Они спрятали их и не вошли и не

позволили  тем,  которые  хотят  войти.  Вы  же будьте

мудры, как змии, и чисты, как голуби.

45. Иисус сказал: Виноградная лоза была поса­жена  без  Отца,  и она  не укрепилась.  Ее выкорчуют, (и) она погибнет.

46. Иисус сказал: Тот, кто имеет в своей руке,- ему дадут; и тот, у кого нет, то малое, что имеет,- у него возьмут.

47. Иисус сказал: Будьте прохожими.

48. Ученики его сказали ему: Кто ты, который го­воришь  нам  это? (Иисус  сказал им):  Из того,  что я вам  говорю, вы  не узнаете,  кто я?  Но вы  стали как иудеи, ибо они  любят дерево  (и) ненавидят  его плод, они любят плод (и) ненавидят дерево.

49. Иисус сказал: Тот, кто высказал хулу на Отца, - ему простится, и тот, кто высказал хулу на Сына,- ему простится. Но тот, кто высказал хулу на Духа святого,- ему не простится ни на земле, ни на небе.

50. Иисус сказал: Не собирают винограда с тер­новника и не пожинают смокв с верблюжьих колючек. Они не дают плода. Добрый человек выносит доброе из своего сокровища. Злой человек выносит плохое из своего дурного сокровища, которое в его сердце, (и) он говорит плохое, ибо из избытка сердца он выносит плохое.

51. Иисус сказал: От Адама до Иоанна Крести­теля из рожденных женами нет выше Иоанна Кре­стителя. (...) Но я сказал: Тот из вас, кто станет малым, познает царствие и будет выше Иоанна.

52. Иисус сказал: Невозможно человеку сесть на двух коней, натянуть два лука, и невозможно рабу служить двум господам: или он будет почитать одного и другому он будет грубить. Ни один человек, который пьет старое вино, тотчас не стремится выпить вино молодое. И не наливают молодое вино в старые мехи, дабы они не разорвались, и не наливают старое вино в новые мехи, дабы они не испортили его. Не наклады­вают старую заплату на новую одежду, ибо произой­дет разрыв.

53. Иисус сказал: Если двое в мире друг с другом в одном и том же доме, они скажут горе: Переме­стись! - и она переместится.

54. Иисус сказал: Блаженны единственные и из­бранные, ибо вы найдете царствие, ибо вы от него (и) вы снова туда возвратитесь.

55. Иисус сказал: Если вам говорят: Откуда вы произошли? - скажите им: Мы пришли от света, от места, где свет произошел от самого себя. Он... в их образ. Если вам говорят: Кто вы? - скажите: Мы его дети, и мы избранные Отца живого. Если вас спрашивают: Каков знак вашего Отца, который в вас? - скажите им: Это движение и покой.

56. Ученики его сказали ему: В какой день на­ступит покой тех, которые мертвы? И в какой день новый мир приходит? Он сказал им: Тот (покой), ко­торый вы ожидаете, пришел, но вы не познали его.

57. Ученики его сказали ему: Двадцать четыре пророка высказались в Израиле, и все они сказали о тебе. Он сказал им: Вы оставили того, кто жив перед вами, и вы сказали о тех, кто мертв.

58. Ученики его сказали ему: Обрезание полезно или нет>. Он сказал им: Если бы оно было полезно, их отец зачал бы их в их матери обрезанными. Но истин­ное обрезание в духе обнаружило полную пользу.

59. Иисус сказал: Блаженны бедные, ибо ваше - царствие небесное.

60. Иисус сказал: Тот, кто не возненавидел свое­го отца и свою мать, не сможет быть моим учеником, и тот, кто не возненавидел своих братьев и своих се­стер и не понес свой крест, как я, не станет достой­ным меня.

61. Иисус сказал: Тот, кто познал мир, нашел труп, и тот, кто нашел труп - мир недостоин его.

62. Иисус сказал: Царствие Отца подобно чело­веку, у которого [хорошие] семена. Его враг пришел ночью, высеял плевел вместе с хорошими семенами. Человек не позволил им (служителям) вырвать пле­вел. Он сказал им: Не приходите, чтобы, вырывая плевел, вы не вырвали пшеницу вместе с ним! Ибо в день жатвы плевелы появятся, их вырвут и их сожгут.

63. Иисус сказал: Блажен человек, который по­трудился: он нашел жизнь.

64. Иисус сказал: Посмотрите на того, кто жив, пока вы живете, дабы вы не умерли,- ищите увидеть его! И вы не сможете увидеть самаритянина, который несет ягненка (и) входит в Иудею. Он сказал учени­кам своим: (Почему) он с ягненком? Они сказали ему: Чтобы убить его и съесть его. Он сказал им: Пока он жив, он его не съест, но (только) если он убивает

его, (и)  он (ягненок)  становится трупом.  Они сказали:

Иначе он не сможет ударить. Он сказал им: Вы также ищите себе место в покое, дабы вы не стали трупом и вас не съели.

65. Иисус сказал: Двое будут отдыхать на ложе: один умрет, другой будет жить. Саломея сказала: Кто ты, человек, и чей ты (сын)? Ты взошел на мое ложе, и ты поел за моим столом. Иисус сказал ей: Я тот, который произошел от того, который равен; мне дано принадлежащее моему Отцу. (Саломея сказала:) Я твоя ученица. (Иисус сказал ей:) Поэтому я говорю следующее: Когда он станет пустым, он наполнится светом, но, когда он станет разделенным, он наполнит­ся тьмой.

66. Иисус сказал: Я говорю мои тайны... тайна. То, что твоя правая рука будет делать,- пусть твоя левая рука не знает того, что она делает.

67. Иисус сказал: Был человек богатый, у кото­рого было много добра. Он сказал: Я использую мое добро, чтобы засеять, собрать, насадить, наполнить мои амбары плодами, дабы мне не нуждаться ни в чем. Вот о чем он думал в сердце своем. И в ту же ночь он умер. Тот, кто имеет уши, да слышит!

68. Иисус сказал: У человека были гости, и, ко­гда он приготовил ужин, он послал своего раба, чтобы он пригласил гостей. Он пошел к первому, он сказал ему: Мой господин приглашает тебя. Он сказал: У ме­ня деньги для торговцев, они придут ко мне вечером, я пойду (и) дам им распоряжение: Я отказываюсь от ужина. Он пошел к другому, он сказал ему: Мой

господин  пригласил тебя.  Он сказал  ему: Я  купил дом,

и меня просят днем. У меня не будет времени. Он по­шел к другому, он сказал ему: Мой господин пригла­шает тебя. Он сказал ему: Мой друг будет праздно­вать свадьбу, и я буду устраивать ужин. Я не смогу прийти. Я отказываюсь от ужина. Он пошел к другому, он сказал ему: Мой господин приглашает тебя. Он сказал ему: Я купил деревню, я пойду собирать до­ход. Я не смогу прийти. Я отказываюсь. Раб пришел, он сказал своему господину: Те, кого ты пригласил на ужин, отказались. Господин сказал своему рабу: Пой­ди на дороги, кого найдешь, приведи их, чтобы они поужинали. Покупатели и торговцы не войдут в места

моего отца.

69. Он сказал: У доброго человека был виноград­ник; он отдал его работникам, чтобы они обработали его и чтобы он получил его плод от них. Он послал своего раба, чтобы работники дали ему плод вино­градника. Те схватили его раба, они избили его, еще немного - и они убили бы его. Раб пришел, он рас­сказал своему господину. Его господин сказал: Может быть, они его не узнали (в оригинале: Может быть, он их не узнал). Он послал другого раба. Работники побили Этого. Тогда хозяин послал своего сына. Он сказал: Может быть, они постыдятся моего сына. Эти работники, когда узнали, что он наследник виноград­ника, схватили его, они убили его. Тот, кто имеет уши, да слышит!

70. Иисус сказал: Покажи мне камень, который строители отбросили! Он - краеугольный камень.

71. Иисус сказал: Тот, кто знает все, нуждаясь в самом себе, нуждается во всем.

72. Иисус сказал: Блаженны вы, когда вас нена­видят (и) вас преследуют. И не найдут места там, где вас преследовали.

73. Иисус сказал: Блаженны те, которых пресле­довали в их сердце; это те, которые познали Отца в истине. Блаженны голодные, потому что чрево того, кто желает, будет насыщено.

74. Иисус сказал: Когда вы рождаете это в себе, то, что вы имеете, спасет вас. Если вы не имеете этого в себе, то, чего вы не имеете в себе, умертвит вас.

75. Иисус сказал: Я разрушу [этот] дом, и нет никого, кто сможет построить его [еще раз].

76. [Некий человек сказал] ему: Скажи моим братьям, чтобы они разделили вещи моего отца со мной. Он сказал ему: 0 человек, кто сделал меня тем, кто делит? Он повернулся к своим ученикам, сказал им: Да не стану я тем, кто делит!

77. Иисус сказал: Жатва обильна, работников же мало. Просите же господина, чтобы он послал ра­ботников на жатву.

78. Он сказал: Господи, много вокруг источника, но никого нет в источнике.

79. Иисус сказал: Многие стоят перед дверью, но единственные те, которые войдут в брачный чертог.

80. Иисус сказал: Царствие Отца подобно тор­говцу, имеющему товары, который нашел жемчужину. Этот торговец - мудрый: он продал товары (и) купил себе одну жемчужину. Вы также - ищите его сокро­вище, которое не гибнет, которое остается там, куда не проникает моль, чтобы съесть, и (где) не губит червь.

81. Иисус сказал: Я - свет, который на всех. Я - все: все вышло из меня и все вернулось ко мне. Разруби дерево, я - там; подними камень, и ты най­дешь меня там.

82. Иисус сказал: Почему вы пошли в поле? Что­бы видеть тростник, колеблемый ветром, и видеть чело­века, носящего на себе мягкие одежды? [Смотрите, ваши] цари и ваши знатные люди - это они носят на себе мягкие одежды и они не смогут познать истину!

83. Женщина в толпе сказала ему: Блаженно чрево, которое выносило тебя, и [груди], которые вскормили тебя. Он сказал ей: Блаженны те, которые услышали слово Отца (и) сохранили его в истине. Ибо придут дни, вы скажете: Блаженно чрево, которое не зачало, и груди, которые не дали молока.

84. Иисус сказал: Тот, кто познал мир, нашел тело, но тот, кто нашел тело,- мир недостоин его.

85. Иисус сказал: Тот, кто сделался богатым, пусть царствует, и тот, у кого сила, пусть откажется.

86. Иисус сказал: Тот, кто вблизи меня, вблизи огня, и кто вдали от меня, вдали от царствия.

87. Иисус сказал: Образы являются человеку, и свет, который в них, скрыт. В образе света Отца он (свет) откроется, и его образ скрыт из-за его света.

88. Иисус сказал: Когда вы видите ваше подо­бие, вы радуетесь. Но когда вы видите ваши образы, которые произошли до вас,- они не умирают и не являются - сколь великое вы перенесете?

89. Иисус сказал: Адам произошел от большой силы и большого богатства, и он недостоин вас. Ибо... смерти.

90. Иисус сказал: [Лисицы имеют свои норы], и птицы имеют [свои] гнезда, а Сын человека не имеет места,  чтобы  преклонить  свою  голову  (и) отдохнуть.

91. Иисус сказал: Несчастно тело, которое зави­сит от тела, и несчастна душа, которая зависит от них обоих.

92. Иисус сказал: Ангелы приходят к вам и про­роки, и они дадут вам то, что ваше, и вы также дайте им то, что в ваших руках, (и) скажите себе: В ка­кой день они приходят (и) берут то, что принадлежит им?

93. Иисус сказал: Почему вы моете внутри чаши (и) не понимаете того, что тот, кто сделал внутреннюю часть, сделал также внешнюю часть?

94. Иисус сказал: Придите ко мне, ибо иго мое - благо и власть моя кротка, и вы найдете покой себе.

95. Они сказали ему: Скажи нам, кто ты, чтобы мы поверили в тебя. Он сказал им: Вы испытываете лицо неба и земли; и того, кто (что?) перед вами,- вы не познали его; и это время - вы не знаете, ( как) испытать его.

96. Иисус сказал: Ищите и вы найдете, но те (вещи), о которых вы спросили меня в те дни,- я не сказал вам тогда. Теперь я хочу сказать их, и вы не ищете их.

97. Не давайте того, что свято, собакам, чтобы они не бросили это в навоз. Не бросайте жемчуга свиньям, чтобы они не сделали это...

98. Иисус [сказал]: Тот, кто ищет, найдет, [и тот, кто стучит], ему откроют.

99. [Иисус сказал:] Если у вас есть деньги, не давайте в рост, но дайте... от кого вы не возьмете их.

100. Иисус [сказал: Царствие) Отца подобно женщине, которая взяла немного закваски, [положи­ла] это в тесто (и) разделила это в большие хлебы. Кто имеет уши, да слышит!

101. Иисус сказал: Царствие [Отца] подобно женщине, которая несет сосуд, полный муки, (и) идет удаляющейся дорогой. Ручка сосуда разбилась, мука рассыпалась позади нее на дороге. Она не знала (об этом), она не поняла, (как) действовать. Когда она достигла своего дома, она поставила сосуд на землю (и) нашла его пустым.

102. Иисус сказал: Царствие Отца подобно чело­веку. который хочет убить сильного человека. Он из­влек меч в  своем доме,  он вонзил  его в  стену, дабы

узнать,  будет  ли  рука его  крепка. Тогда  он убил

сильного.

103. Ученики сказали ему: Твои братья и твоя мать стоят снаружи. Он сказал им: Те, которые здесь, которые исполняют волю моего Отца,- мои братья и моя мать. Они те, которые войдут в царствие моего Отца.

104. Иисусу показали золотой и сказали ему: Те, кто принадлежит Цезарю, требуют от нас подати. Он сказал им: Дайте Цезарю то, что принадлежит Це­зарю, дайте Богу то, что принадлежит Богу, и то, что мое, дайте это мне!

105. Тот, кто не возненавидел своего отца и свою мать, как я, не может быть моим [учеником], и тот, кто [не] возлюбил своего [отца и] свою мать, как я, не может быть моим [учеником]. Ибо моя мать... но поистине она дала мне жизнь.

106. Иисус сказал: Горе им, фарисеям! Ибо они похожи на собаку, которая спит на кормушке быков. Ибо она и не ест и не дает есть быкам.

107. Иисус сказал: Блажен человек, который зна­ет, [в какую пору] приходят разбойники, так что он встанет, соберет... и препояшет свои чресла, прежде чем они придут.

108. Они сказали [ему]: Пойдем помолимся се­годня и попостимся. Иисус сказал: Каков же грех, который я совершил или которому я поддался? Но когда жених выйдет из чертога брачного, тогда пусть они постятся и пусть молятся!

109. Иисус сказал: Тот, кто познает отца и мать,- его назовут сыном блудницы.

110. Иисус сказал: Когда вы сделаете двух од­ним, вы станете Сыном человека, и, если вы скажете горе: Сдвинься, она переместится.

111. Иисус сказал: Царствие подобно пастуху, у которого сто овец. Одна из них, самая большая, заблу­дилась. Он оставил девяносто девять (и) стал искать одну, пока не нашел ее. После того как он потрудился, он сказал овце: Я люблю тебя больше, чем девяносто девять.

112. Иисус сказал: Тот, кто напился из моих уст, станет как я. Я также, я стану им, и тайное откроется ему.